Город призраков

Впереди в середине улицы была припаркована машина. Клер нахмурилась и замедлила шаг, присматриваясь к ней — машина не свернула на обочину, а просто стояла там, перегораживая всё движение, которое могло, в конечном счете, начаться. Она смотрела, как девушка чуть старше, чем она — может быть, девятнадцать или двадцать — открыла водительскую дверь и вышла. Она стояла возле машины, оглядываясь вокруг.

Это было пугающе знакомо. Это походило на Алекса, сидяшего у стороны дороги, кажущегося настолько потерянным.

Но эта девочка ясно возглавляла где-нибудь. Она была одета для офиса. Клэр могла видеть ноутбук и кошелек на пассажирском сиденье. И была герметичный чашка, парящия ароматом кофе в воздухе от держателя чашки в двери.

Девочка заметила Клэр, и махнула ей. Клэр колебалась, помня, какой прием она имела от Алекса, но наконец пошла. Она остановилась на растоянии захвата и сказала.

— У вас проблема с машиной? — Поскольку это имело больше смысла, очевидно.

Девочка посмотрела на нее и сказала:

— Я не могу найти офис своей мамы.

— Я…Простите?

— Я знаю, что это где-то здесь. Мой Бог, я иду туда все время! Это смешно! Смотрите, Вы можете помочь мне?

— Ох… конечно, — сказала Клер осторожно. — Как называется офис?

— Недвижимое имущество Ландау.

Клэр никогда не слышала об этом.

— Вы уверенны, что это где-то здесь?

— Я уверенна. Это было тут. Но знак пошел, и внутри нет никого. Я была вверху и внизу по улице. Нет даже примечания. Это смешно! Я была там вчера!

Человек вышел из другого здания внизу улицы, неся портфель. Девочка завопила на него.

— Эй, господин! Где Недвижимое имущество Ландау? Они переехали?

Он колебался, нахмурился и затем шел, сворачивая его газету под его рукой.

— Простите?"

— Недвижимое имущество Ландау, — повторила девочка. — Боже, действительно? Все сошли с ума?

— Вы… Лаура, правильно? Дочь Айрис?

— Да! Да, Айрис — это моя мама. — Лаура сделала огромный вздох облегчения. — Это уже коечто. Послушайте, ее офис находился прямо здесь, и я не понимаю…

Мужчина смотрел на нее очень странно. Он также смотрел на Клер, как будто она тоже должна было что-то сделать.

Она не имела ни малейшего понятия. Наконец, он откашлялся и сказал:

— Лаура, послушайте… Я не знаю, что случилось, но вы знаете, где ваша мама. Она… она умерла в прошлом году. Офис был закрыт. Я присутствовал на похоронах. Как и вы.

Лаура уставилась на него, широко раскрыв глаза, и покачала головой.

— Нет. Нет, это не правда. Я помню…

Она остановилась. Просто… остановилась. Было похоже, будто кто-то нажал кнопку перезагрузки в ее голове, потому что внезапно она стала выглядеть старше, а ее лицо просто смялось под весом страданий.

— О, Боже, — сказала она, и приложила обе руки ко рту. — О, Боже, я помню это. Я помню…

О чем я думала? Почему я…? О, Боже, мама… — Она разразилась слезами, и вернулась в свою машину, хлопнув дверью пока она доставала носовой платок из сумочки.

Мужчина поколебался, затем решил, что он действительно не хочет оставаться здесь, чтобы стать плечом, в которое можно выплакаться.

Он быстро зашагал прочь, как будто то, что было с Лаурой, могло оказаться заразным.

Клер заколебалась. Она чувствовала, что должна сделать что-то, но вдруг добраться до лаборатории Мирнина показалось гораздо более важным. Ее совесть очистила Лаура Ландау, которая высморкалась, вытерла глаза, завела свою машину, и направилась вниз по улице, все еще плача.

Что-то было очень, очень неправильно.

«Это машина», — подумала Клер. — «Это должна быть машина».

Когда она пошла, чтобы повидаться с Мирнином из-за этого, подумала, что дела идут не так, как она задумала. Совсем.

В начале, пока она спускалась по лестнице, она увидела, что все огни были выключены.

Это было совсем на него не похоже; у Мирнина не было никакого представления об энергосбережении, и он даже не потрудился бы выключить приборы, если бы они уже были включены. Сбой питания, подумала Клер, но, когда она нащупала выключатель на стене и нажала его, все бра на стенах загорелись с ободряющим золотым сиянием, разливая цвета и жизнь по комнате.

Мирнин лежал, растянувшись на одном из лабораторных столов, одетый в малиновый халат, который видел и лучшие дни — по крайней мере, лет пятьдесят назад. Глаза его были закрыты, и он казался… мертвым.

Спит? Но Мирнин не спал, не по-настоящему. Она видела, что он время от времени дремал, но он просыпался от малейшего звука.

Она протопала вниз по лестнице и включила свет, а он не двигался.

— Мирнин? — Сказала она достаточно громко, но он не шелохнулся. — Мирнин, вы в порядке? — Ей стало плохо от странного предчувствия. Он казался… позирующим, почти. Как труп, подготовленный для похорон.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем его веки медленно приподнялись, и он непонимающе уставился на крышу лаборатории.

— Я думаю, что я спал, — сказал он. Его голос звучал заторможено и тихо. — Я спал? — Он повернул голову и посмотрел на нее странными, светящимися глазами. — Я думал, вы уже ушли.

— Я ушла домой, — сказала она, и ее тревога усилилась до легкого покалывания по всей коже. — Разве вы не помните?