Город пропащих

Вспыхнул экран. И началась для Артура Нерсесовича мучительная казнь.

Сначала он увидел себя, складчатобрюхого и коротконогого, с идиотской улыбкой млеющего от бесстыдных поглаживаний трех обнаженных девок. Аджиев сразу узнал, где их снимали.

Действие шло по нарастающей. Вот он уже лежал на кушетке, свалив живот набок, а красотки по очереди прикладывались к бессильному и жалкому отростку, торчащему у него между ног. Их острые груди болтались при этом, как пустые мешочки. Безжалостная камера подчеркнула изъян запавших задниц, худобу длинных ног. Аджиев чуть не закричал от отвращения, настолько некрасива была вся эта сцена, но тот Аджиев, на экране, по-видимому, блаженствовал. Иначе как было объяснить тупое выражение на его лице и оскал узкогубого рта? Струйка семени внезапно залила лицо одной из девиц, а другая тут же принялась вылизывать ее, будто кошка... Экранный Аджиев корчился, мотая головой, шевеля губами. Наверное, он говорил что-то или стонал от обрушившегося на него освобождения...

- Я не в силах, уволь... - прохрипел Артур Нерсесович, махая рукой, чтобы Армен прервал эту пытку. Калаян быстро выключил видак.

- Какие уродливые девки, однако... - пробурчал Аджиев, вытирая платком лицо. - А вблизи казались ничего...

- Эффект съемки скрытой камерой... - коротко изрек Армен. - В действительности все выглядит по-иному. Просто не киногеничные попались девушки.

- И в действительности все так! Так! - заорал неожиданно для себя Артур Нерсесович. - Представляешь? Пустили бы это по Москве, газеты бы ухватились... Дьявол...

Аджиев обхватил голову руками и замер от охватившего его ужаса.

- Короче, мы вовремя успели, - подытожил его вопль Калаян. - Чего теперь зря расстраиваться? Девок найдем новых. Кассету уничтожим. Делов-то...

- А вторая? Вторая? - вскинулся Артур Нерсесович. - Там она, да? Елена? Ее снимали? Где, говори, и с кем?

- Нет, уж это вы должны сами посмотреть, - избегая взгляда хозяина, твердо сказал Армен. - Как бы вам ни было тяжело.

- Ну, валяй, валяй, добей меня окончательно, - скривив губы, Артур Нерсесович немного поломался. Но на самом-то деле ничего ему так не хотелось, как увидеть свою жену в объятиях другого. Он испытывал в предвкушении этого зрелища никогда не переживаемое им ранее столь сильно сладострастное чувство.

Глаза у него остекленели, кровь отлила от лица, пот со лба испарился. Он выглядел иссохшим, опаленным, и бледность его лица, бледность больного 'или отравленного, стала еще заметнее.

Армен Калаян поменял кассеты.

Аджиев достал из шкафчика трубку и закурил, поудобнее устраиваясь в кресле. Сейчас он был похож на ценителя, приступающего к просмотру шедевра мирового киноискусства. На экране побежали первые кадры.

- Останови! - приказал Аджиев.

Обнаженная по пояс Елена Сергеевна восседала на мягком пуфике, в незнакомой комнате, ее удивленные глаза были устремлены прямо на них.

- Можно я уйду? - тихо спросил Калаян. Аджиев подумал, рассматривая горделиво сидящую жену.

- Иди, - наконец сказал он. - Но только подожди меня. Эту пленку я досмотрю до конца.

...В воскресенье к полудню Федор возвращался в Москву, окрыленный любовью и мечтами о будущем. Ему стоило огромных усилий вырваться из объятий Светланы. Девушка так уговаривала его остаться до вечера. Но он стойко преодолел соблазн, смутно чувствуя, что нарушать обещание, данное им Аджиеву, никак нельзя,

Суббота пролетела как одно мгновение. Немного подпортило Федору настроение появление брата Светланы: он так хотел побыть с ней только вдвоем. Братец никак не вписывался в его планы, но не прогонять же его было, тем более что девушка сама позвала его, желая их познакомить.

Брата звали Митей. Он учился в университете на каком-то мудреном факультете, собираясь заниматься программированием, был высок, плечист и совершенно не похож на двоюродную сестру. Они поехали гулять в Сокольники, и Федор быстро пожалел об этом.

Сначала, кажется, ничто не предвещало скандала. Они нагрузились в кафе сочным мясом и разнообразными салатами, и Федор ощутил в душе покой, расслабленность и умиротворенность, граничащие с блаженством. Они пили из высоких рюмок мягчайший коньяк, и Светлана щебетала что-то о своем детстве. Потом Федор катался с ней на разных аттракционах в Луна-парке, однако перед самым возвращением домой он вдруг заметил, что Митя пьянее, чем час назад. Это был человек на грани распада, глаза его сошлись к переносице, а руки бессильно болтались. По дороге к метро он один раз чуть не загремел на лестнице. Федор угрюмо поддержал его. Света ошеломленно молчала. Наконец они с трудом провели его мимо контролеров и спустились по эскалатору вниз. При этом Федор держал его обеими руками.

- Он живет здесь, недалеко от вокзалов, - с отчаянием шепнула Светлана.

Федор готов был закинуть братца к черту на рога, но ведь на это уходило время, его драгоценное время, которое он отрывал от свидания с девушкой.

- Он всегда так надирается? - спросил Федор, с трудом сдерживая злость.

- Нет, я не знаю, что с ним случилось... - Она выглядела подавленной. На них оглядывались.