Город пропащих

Он хочет отпраздновать свой день, день обещаний и больших надежд. Они идут танцевать, потому что заиграли какую-то ритмичную попсу. Светлана прижимается к нему, словно ища защиты от этого враждебного мира, грозящего раздавить их своей прозой и жестокостью. Но Федор держит ее крепко и уверенно. Пока он с ней, ей ничего не грозит. А он будет с ней всю жизнь.

- На всю жизнь? - спрашивает он, пристально глядя в ее кажущиеся ему совсем детскими глаза.

- Я боюсь загадывать, я суеверна, - ответила она, тряхнув пушистыми волосами.

Снова гаснет свет, и он не видит больше выражения ее лица. А когда серебряное сияние ламп вновь вспыхивает, веки Светланы прикрыты, лишь мечтательная улыбка скользит на ее губах.

Наутро, возвращаясь в электричке в Москву, Федор ругает себя за то, что и теперь не признался Светлане в том, что они богаты. Что ей не о чем беспокоиться, она сможет и попутешествовать, и не отказывать себе ни в чем. Он только плохо представляет, как это он вдруг остепенится и осядет на каком-то одном месте, будет просто жить, наслаждаясь покоем и семейными радостями. Ему самому ведь нужно очень мало, и он не умеет, не знает, как пользоваться деньгами так, чтобы жизнь текла в роскоши и безделье, день за днем... Всегда... Он боится этого "всегда" и не знает, где, в каком месте земли выбрать тот угол, в каком он не рехнется от тоски. Может быть, в Австралии?

Федору становится смешно, потому что за окнами поезда уже неотвратимо мелькает Москва, Молох, требующий все новых и новых человеческих жертв. Сумеет ли он перехитрить, обмануть его, вывернуться, чтобы стать недостижимым для его огненной пасти?

Вот почему он промолчал, не рассказал девушке о целом состоянии, которым владеет. Он не свободен. Ему пора было завязать и с Аджиевым, и с обитателями "Руна". И он сделает это. Семен обещал ему все устроить с паспортами и визами. Остался последний рывок.

...С вокзала Федор звонит Сашке и обозначает ему свои предполагаемые маршруты. Тот сообщает, что у Звонаря есть для него информация.

Федор обещает посетить "Утес" этим вечером, а затем ловит машину и едет на Смоленскую. На автоответчике голос Калаяна передает ему пожелание хозяина о встрече. Не задерживаясь в городе, Федор тут же отправляется на своей машине на дачу к Артуру Нерсесовичу. Новостей у него для Аджиева нет, но, наверное, тот сам хочет сказать что-то важное, раз вызывает к себе.

О Моте говорить что-либо Аджиеву пока рано. Его фигура остается для Федора в тени. Наверное, Семен как раз сможет сообщить какие-нибудь подробности, ведь он просил его после пьянки в "Руне" узнать побольше об этом человеке.

Вот и поворот, где стреляли в Аджиева. Федор замедляет скорость и въезжает на тенистую лесную дорогу. Еще немного - и он у знакомых ворот.

Первое, что он узнает от Артура Нерсесовича, это известие об интервью Раздольского, данное им английской газете. Видимо, какие-то крайние обстоятельства вынудили пойти адвоката на этот шаг, размышляет Федор и, конечно, догадывается об этих обстоятельствах. Но Аджиева, конечно, не умаслишь подобной лабудой, уж он-то знает, что никто не вынуждал Раздольского пойти против хозяина. Такая заискивающая просьба о прощении вряд ли подействует на него. Ну, а что должна чувствовать Елена в этих обстоятельствах? Получается, что таким образом он косвенно предает ее. Или, наоборот, бросает спасательный круг?

Аджиев курит трубку и следит за лицом Федора, читающего ксерокс.

- Наизусть учишь? - наконец ехидно спрашивает он.

- Думаю, - откликается тот.

- Какая сволочь, хотел бы я знать, помогла ему бежать? надувается Аджиев.

- Наверное, те, кто его охраняли. Крот погиб, а "мочить" зря никому неохота, - веско говорит Федор. - Отстегнул, наверное, за спасение-то...

- Уж, конечно... - смеется Аджиев. - Теперь на мели сидит. Я ведь позаботился один его счетик прикрыть. На всякий случай. И вот - не ошибся, жив курилка! В Англии он на фиг никому не нужен и с бабками, а без бабок - вообще хана. Англия - строгая страна. - И добавляет: - У тебя нет для меня новостей?

Федор рассказывает про попойку, живописуя "голубые" нравы помощников Шиманко.

Аджиев опять смеется, глаза его довольно блестят.

- Вот собрал компанию, - говорит он. - Такая мода пошла сейчас. Против них - ни-ни... Большую власть взяли. Но мне они не указ. "Голубые" они или "розовые", с ними мне одной дорожкой не ходить. Ты сейчас поедешь туда?

- Да, - отвечает Федор. - Поеду отмечусь. Может, какие цэу получу.

Аджиев отпускает его, а сам достает из сейфа деловые бумаги. Завтра прием у вице-премьера, следует еще раз продумать линию поведения.

Он приезжает в "Руно" на своих "Жигулях". Больше скрываться нечего. Он официально работает у Аджиева и получил машину в пользование.

Его встречает Мирон с кислым выражением на физиономии.

- Ищем тебя, ищем, - говорит он. - Ты боссу нужен.

Он сразу же проводит его в кабинет Шиманко на второй этаж, а сам уходит. "0-го, - думает Федор, - отлучили, что ли, от высочайшего внимания?"