Город псов

Иван Андреевич резким движением отбросил плед в сторону и выбрался из кресла. Пройдя к небольшому, утопленному в нише холодильнику, он достал из него абсент и, к облегчению Лунина, бутылку с апельсиновым соком.

— О чем вы говорите, я понял, — Короленко неторопливо разлил по рюмкам абсент, — я не очень понимаю, почему вы об этом говорите.

Он поставил на стол пустые стаканы и, налив в них сока, придвинул один Илье.

— Вы хотите сказать, что эта звенящая в чьей-то голове, неумолкающая струна и заставила кого-то совершить все те преступления, которые были описаны в моей книге?

— Нет, я не утверждаю, — смутился Лунин, — но вы сами про эту струну так образно выразились…

— Поймите, — перебил Илью Короленко, — человечество за всю историю своего существования наворотило столько, что любая, жесточайшая на первый взгляд книга или, например, фильм — это всего лишь маленькая спичка, освещающая бездну человеческих пороков и жестокости. Заканчивается книга, спичка догорает и гаснет. А бездна остается. Понимаете? Обвиняя книги, вы пытаетесь обвинить падающую в выгребную яму спичку в существовании самой ямы.

— Я не то чтобы обвиняю. — Илья поднял со стола рюмку. — Вот взять нас с женой, мы ходим в кино только на комедии. Почему? Да потому, что всего остального, проблем, ужасов лично мне в обычной жизни хватает.

— А ей? Ей этого хватает? — Короленко вновь уселся в кресло, но пледом накрываться не стал.

— Ну, наверно, я так думаю, — Илья задумчиво, не чувствуя горечи втянул в рот зеленоватую жидкость, — у нас так давно заведено было, года три уже.

— Ну вы как-нибудь у нее спросите, — посоветовал Иван Андреевич, — все ведь меняется — и женщины, и их пристрастия. Уж поверьте мне. — Он залпом выпил абсент и спохватился: — Ох, мандаринку забыл.

— Да ладно, — махнул рукой Лунин, — запейте соком. Но неужели таких людей много, которым всего этого страха в обычной жизни не хватает?

— Ну, если судить по тиражам моих книг, — усмехнулся Короленко, — то да, много, причем очень. Если взять последние десять лет, то из них, если не ошибаюсь, я семь раз был на первом месте по тиражам выпущенных книг за год. А это, знаете ли, показатель. Это вам не лайки в Инстаграме, тут не накрутишь.

— Вы и про это знаете? — удивился Лунин.

— Так а как же? Надо идти в ногу со временем, — молодежь ведь вся в телефонах сидит целыми днями, а выкидывать ее из круга читателей никак нельзя. Ну, если хочешь, конечно, на плаву оставаться. Так что приходится быть в курсе. Хотя, если честно, у меня всем этим мой агент занимается. Милая женщина, сидит в столице и отслеживает все современные тенденции.

— А вы почему же тогда здесь?

— А почему нет? Природа, красиво. Зимой, правда, холодно, но мы в первых числах января всегда на два-три месяца на юга улетаем. Грех жаловаться. Столица, в ней что хорошего? Жизнь бурлит, машины гудят, люди бегут. Всем друг на друга наплевать. Ты там всегда никто, кто бы ты ни был. Вот был там когда-то мэр, Лужков, уж сейчас почти все забыли старика. Казалось, всесильный был человек. Властелин колец! Так и ему доказали, что он никто, чего уж о нас, простых людях, говорить. А здесь… Здесь я из дому вышел, со мной все здороваются. Понимаете? Здороваются! Это дорогого стоит, это никакими деньгами не купишь. Понимаете, меня здесь каждая собака знает. Так что нет, в столицу я только иногда наведываюсь, и то, если зовут сильно. Бывает порой, то фестиваль литературный какой, а вот в том году даже в Кремль звали.

— Точно, я же в Интернете фотографию видел, — вспомнил Лунин, — вас же сам награждал. Слушайте, а какой он?

— Да какой, — пожал плечами Иван Андреевич, — обыкновенный. Нимб не светится, рога не торчат. Человек, одним словом.

Неудовлетворенный ответом, Лунин задумчиво затянулся.

— Но вот скажите, Иван Андреевич, — ладно, ваши читатели, они все же книги ваши не каждый день читают, у них еще и обычная жизнь есть. Может, им и впрямь нервишки изредка пощекотать надо. Но вы, как вы сами в этом котле каждый день варитесь?

— Я вообще-то варю, — поправил Илью Иван Андреевич, — да и с котлом вариант мне не очень нравится, прямо аж серой запахло. Что вас, собственно, удивляет?

— Ну как же! Каждый день вокруг вас, точнее, в голове вашей вся эта нечисть, кровь, зверства. Неужели на вас самого это никак не действует?

— «Если ты долго смотришь в бездну, то бездна тоже смотрит в тебя», — выразительно продекламировал Иван Андреевич. — Вы это хотите сказать?

— Я не очень силен в метафорах, — признался Лунин. — Это, кстати, из вашей книги?

— Нет, это написали чуть раньше, — усмехнулся Короленко. — Я был уверен, что юристы изучают наследие Ницше.

— У нас философия факультативно была, и я, если честно, этот факультатив не посещал. — Лунину вдруг стало стыдно.

— Ох, кто из нас в молодые годы чего только не прогуливал, — дружелюбно рассмеялся Короленко. — Я в таком случае вам еще одну цитатку подкину. Из того же произведения. «Кто сражается с чудовищами, тому следует остерегаться, чтобы самому при этом не стать чудовищем». Как вам?