Город сбывшихся желаний

– Конечно довольна. – Полли вздохнула. – Да, я довольна. – Он переезжает сюда, в Хоупфорд, и женится на моей ближайшей подруге. И становится членом совета директоров в «Рафферти». – Она покачала головой. – Я всю жизнь с ним состязалась, а он… победил, даже не прикладывая никаких усилий. А сейчас… – Она опустила голову, глядя себе на руки. – Сейчас он переезжает в мой город, будет в совете директоров моей компании и женится на единственном человеке, которому я могла довериться. Похоже, что нет такого места, где я – это я, а не сестра-близнец Раффа.

Наступило молчание.

– У меня три сестры, – наконец нарушил молчание Гейб. – Я – младший. Это трудно… найти свое место.

– Вы поэтому здесь, а не на виноградниках?

– В какой-то мере. И еще потому, что мне было необходимо доказать себе кое-что. – Он подошел к Мистеру Симпкинсу, который устроился на подушках, положенных на подоконнике, и стал гладить кота по спинке.

Полли смотрела, как длинные тонкие пальцы гладят ее кота, а тот распластался от удовольствия. У нее что-то дрогнуло глубоко внутри, что-то… похожее на желание. Она вспомнила, как эти самые пальцы двигались вдоль ее тела. Господи, да она чуть громко не замурлыкала вместе с Мистером Симпкинсом.

– Вы поэтому уехали? – спросил он, не глядя на нее, и продолжал ласкать блаженно потягивающегося кота. – Из-за брата?

Полли покраснела частично от стыда, что призналась в своей второстепенной роли практически незнакомому человеку, и частично от смущения, которое вызвали в ней медленные, уверенные движения рук Гейба.

– В какой-то мере, – сказала она. – Я должна была уехать, чтобы понять, кто я без «Рафферти».

– И поняли? – Он повернулся к ней: темные, почти черные глаза уставились на нее. – Поняли, кто вы?

Полли вспомнила все. Волдыри и высоту над уровнем моря. Радость от душа после пятидневного перехода. Долгие прогулки в сумерках по пляжу. Созерцание звезд, лежа на песке. Мягкий, теплый ветерок, ласкающий голую кожу. Никакой ответственности. Никаких рисков.

– Нет, – сказала она. – Я увидела столько всего потрясающего, совершила удивительные поступки, и мне было интересно. Но я ничего для себя не открыла. Вернее, открыла, что без «Рафферти» у меня ничего нет… я никто.

– Это неправда. – Его голос звучал низко, интимно.

– Правда. Рафф? Он полностью самодостаточен. Мне кажется, что я всегда ему завидовала. А теперь у него есть Клара. Это прекрасно. Она чудесная, и я уверена, что они будут счастливы. Но как пережить, что мой брат и моя лучшая подруга женятся? У меня никого больше не остается. – Полли покраснела. – Я эгоистка. Не обращайте на меня внимания, Гейб. Я устала, и мне себя жалко. Это пройдет!

– И вы ничего не едите. Пойдемте, я что-нибудь приготовлю, – сказал Гейб.

Гейб стал искать в холодильнике, из чего приготовить еду, достойную француза. В результате остановился на омлете.

– Не стоит для меня готовить, – протестовала Полли. – Я вполне обойдусь хлебом и сыром.

– Вы когда-нибудь готовите? – Он бросил взгляд на сверкающую плиту, блестящие медные кастрюли на крючках – на всем ни единого пятнышка, словно их только что купили.

– Я намазываю масло на хлеб, сверху – кусочек сыра. Иногда еще салат-латук.

– Большое разнообразие.

– Знаю.

Он резал лук, а она наблюдала за ним.

– А вы – бизнес-вундеркинд, шеф-повар, триатлонист. Есть ли что-нибудь, чего вы не умеете делать?

– Я никогда не путешествовал с рюкзаком.

– Не жалуете грязь и волдыри?

– У меня не было времени. – Гейб выложил лук на сковородку и ловко перемешал, чтобы все было ровно покрыто маслом. – Я поздно поступил в университет, так что приходилось наверстывать.

Полли сидела за кухонным столом, подперев подбородок руками.

– У вас поэтому сейчас такой изматывающий график?

Разве? Гейб знал одно: когда проведешь год прикованным к постели, не имея сил, чтобы взять стакан воды, и понимаешь, что твои школьные товарищи взрослеют без тебя… если знаешь, что такое терять кого-то, кто много для тебя значит, тогда ты выжимаешь из каждой секунды все возможное.

– Выспаться можно, когда ты мертв, – сказал он.

Гейб взбивал яйца, а Полли наблюдала.

– А что думают ваши родители? О том, что вы не живете дома? Они ожидали, что вы будете работать с ними?

– Они с трудом к этому привыкли. – Он быстрым движением влил яйца на сковородку. – Они хотели, чтобы я поступил в ближайший университет, остался в Провансе. Когда я сказал, что собираюсь в Бостон, они обиделись. Но потом свыклись.

По крайней мере, внешне. Самое ужасное в болезни, это видеть отчаяние на лицах родителей, когда они думают, что он этого не видит. Или наигранная уверенность, когда он смотрит на них. Трудно было сказать им «нет».

– Вы – сын и наследник. Разумеется, они многого от вас ждут.

Он кисло усмехнулся:

– Сын? Oui. Наследник? Посмотрим. Селина изучает винодельческий менеджмент в Новой Зеландии, а Клер помимо того, что подарила родителям троих превосходных внуков, принимает в винодельческом хозяйстве гостей и туристов.

– Трое! – Полли выпрямилась и убрала волосы в пучок.