Город сестёр 2

— Вот! — Бабка снова переключилась на Короткого. — Через двенадцать дней надо ехать, забирать её! А ты!… Разве так можно, Аркаша?! Разве так можно?!

Настроение у всех было хуже некуда. Девчонки притащили освободившиеся матрасы и разместили всех, включая городских знахарей, на полу просторной гостиной.

Так и уснули.

* * *

На второй день, сходили с утра на могилу.

Хотели прихватить чего-то съестного. Но Ефрем сказал, что есть на могиле — грех.

С утра заморосил мелкий дождь. Он весь день уныло мочил землю. Бабка сказала.

— Улей плачет.

Столы накрывать не стали. Раздавали завтрак из котлов в разовую посуду. В палаточном городке осталось около двухсот человек. Остальные разбрелись по Полису. Кто-то просто пошел домой, а кого-то забрали знакомые. В палатках остались только те, кого прямо с перезагрузки поймали муры. Которым просто некуда было идти.

Их надо было куда-то девать. В палаточном городке из-за дождя становилось неуютно. Бабка уехала на стройку, посмотреть — как идут дела и поторопить с жилым корпусом. Всё остальное можно потом.

Вернулась нахмуренная.

— Надо трубы и сантехнику. Надо снова в Отрадный и выносить оттуда душевые кабины, ванны, унитазы… И, главное, трубы. Труб надо много. Потом, — кровати. Кроватей нет.

Горе — горем, но жизнь продолжается.

А Скорый пошел в школу.

И три часа выкладывался, поднимая на ноги искалеченных людей.

Рядом работали городские знахари. Они иногда с удивлением посматривали на Пашку.

А когда тот упал без сознания на пол, рядом с мужиком, которому восстанавливал ампутированную печень, с осуждением покачали головами и продолжили неспешно и рачительно использовать свои дары.

Очнулся он в пепелаце. Танечка сидела за рулём, скорбно поджав губы.

Посмотрел мутным взглядом и снова закрыл глаза. Видеть не хотелось не только никого, но и ничего. Опять ушёл в беспамятство.

Второй раз очухался, когда тащили в общагу. Шило нёс его на руках как ребёнка. Пашка хотел сказать, что он сам способен идти, но снова провалился в забытьё.

Ещё раз он всплыл из небытия под вечер, уже в своей постели. Рядом на стульчике сидела Беда. Она тихо спросила.

— Как ты?

Пашка поморщился в ответ. Что он мог сказать?

Тут же вошла в комнату Тьма, за ней Бабка. Шеф спросила.

— Очнулся?… Слушай, зачем ты так делаешь? Ты что, пытаешься убить себя?

Таня заступилась.

— Он просто устал. Ему надо отдохнуть.

Хоть, как эмоционатор, прекрасно понимала, что дело тут не в усталости. Да что там говорить. Над его тушкой стояли три мощных экстрасенса, — ментат, эмоционатор и сенс. Всё они видели и всё понимали. Им не нужно было врать про жестокую необходимость, совесть, мораль и нравственность.

— Паша… Будь добр, скажи мне пожалуйста, — задумчиво спросила Бабка, — ты зачем сам себя убиваешь? Мне как-то не нравится твой настрой. Я, что? Я что-то делаю не так?

Пашка слегка офигел от такой постановки вопроса.

— Нет, Мила, всё ты делаешь правильно, — язык ворочался с трудом.

— Ну не знаю… Ты же не просто так изводишь себя. Ты же уходишь от какой-то проблемы. От какой-то боли.

Таня мрачно покивала, соглашаясь с Шефом.

Пашка снова скривился.

— Чёрт его знает… Иногда находит…

— Что?

— Девочки, — увещевал Скорый, — не принимайте это на свой счёт. Просто… Иногда что-то ломается внутри. Вот, как сейчас. Жить не хочется.

Бабка подсела к нему на край кровати.

— Паша… Это с каждым так. Каждый проходит через это. Вон Беда… Помнишь?

Скорый покивал.

— Кто-то раньше, кто-то позже.

— А ты?

— А у меня Анька! Как я могу. Мне тоже было плохо. Тоже думала, — пулю в голову и всё. Но Аня, это она меня спасла. Эх… Была бы Ванесса, она бы всё тебе объяснила.

Маша-Беда подсказала.

— Это надо просто пережить. Перетерпеть. Сколько мы с тобой уже здесь?

— Сорок пять дней.

— В отпуск надо. Надо просто отдохнуть.

Пашка горько усмехнулся.

— Куда тут в отпуск? Кругом одно и то же.

— А давай в Город Сестёр тебя отправим. Как в санаторий.

Пашка снова усмехнулся.

— А ты, что — портальщик?

— Ай, Паша, не иронизируй. Тут Бекас пару часов назад пришёл. Поедет в Малиновку за коровами. Она, эта Малиновка, завтра в шесть утра перезагрузится.

— Да, — подтвердила Бабка, — нашу Сканию хочет взять.

— Хозяйство расширяет… Знаете, если вы все со мной пойдёте, то я согласен.

Бабка подумала-подумала.

— Знаешь, если всё сегодня правильно организовать, нанять и расставить людей, то завтра можно умотать. Дня на два… Беда, ты как?

— Я не против.

— Ну и славненько. А ты, — она ткнула в Пашку, — иди поешь, и спи дальше.

* * *

В одиннадцать часов следующего дня в Полис заехал Бекас на Скании и трёх сопровождающих её броневика. Они пошли прямым ходом к церкви. Точнее к месту строительства ангара для портала.

Там, под руководством Шпателя, уже устанавливали последние секции.

Внутри ангара, к столбикам, врытым в землю на месте возникновения окна, соорудили бетонный пандус.

Бабкина бригада ожидала их приезда. Экипировались как в дальнюю дорогу. Сидели, кто где, на стройплощадке, разговаривали. Собрались все, включая Деда и Янку.

Чем хороша Скания, так это тем, что в её кабине свободно помещается кваз. Даже голову пригибать не надо сидя за рулём.