Город сестёр 2

— Павел Дмитрич, у тварей спектр зрения сдвинут в инфракрасную сторону. Они ночью лучше видят. Поэтому они ночью активнее чем днём.

— Хм… Не знал… Короче, ситуация такая. Стрелять без особой надобности не рекомендуется. Иначе получим нашествие тварей. Просто патронов может не хватить. Попытаемся проехать тихо. По крайней мере, до поворота к станции.

— А там, что?

— После поворота на предельной скорости проскакиваем к ангару. Короткий, облетаешь вокруг… Вот так, — Пашка прочертил пальцем на карте, — и становишься лицом к воротам. Метрах в пяти. Бекас, ты держишь ключ в руках… Кха.

Скорый аж поперхнулся, вспомнив, какие у кваза когти.

— Ладно, ключ отдай шефу. Она выскочит с тобой и отроет замок. Потом отодвигаете створку… Одну створку… Короткий пролетает внутрь. Вы тоже заходите, и закрываете ворота. Бекас, там запор есть?

— Да. Металлический засов.

— Тогда — ты его закрываешь. Дальше смотрим по обстановке. План, конечно — дерьмо. Но лучшего всё равно нет. И не будет. Ладно. Поехали в объезд.

С другой стороны картина была ни сколько не лучше.

Ровно отрезанный жилой сектор. Местами начинка домиков вскрыта катаклизмом. Кое-где садовые деревья, аккуратно откромсанные по вертикали, белели древесиной. Фантастическая, нереальная картина.

Подрулили к шоссе, тянущемуся вдоль реки. Остановились. Все напряжённо всматривались в панораму.

— Шеф, опиши ситуацию, — попросил Скорый.

— Скопление тварей в двух местах. Чуть левее метров четыреста, и в паре километров на юг. Большие скопления.

— Первое, это местный рынок. Они, почему-то, всегда там кучкуются, — уточнил кваз. — А второе не знаю. Там, до самой южной оконечности частный жилой сектор.

— Трогай, Аркаша, — скомандовал Пашка. — Повторяю, стрелять только в крайнем случае.

Развернул кресло и опустил КПВ в боевое положение.

* * *

Медленно и практически бесшумно катились по хорошему и чистому асфальту.

Пашка спросил.

— Бекас, а это что?

— Это хлопкоочистительный комбинат. Я тут работал.

— Так ты отсюда родом? Ты что, узбек?

Кваз неожиданно обиделся.

— Почему это «узбек»? Я русский.

— Ну, так это же Узбекистан. Я правильно понимаю?

— Да. Но это Советский Союз. Тут русских была — треть. Я, лично, на этом комбинате заместителем главного инженера трудился.

— Ладно, тихо, — прервала Бабка. — Идут сюда какие-то…

Вся бригада смотрела вперёд и по сторонам. И только Пашка контролировал корму. Он и увидел, как из-за посадок вышла троица тварей. Один, ростиком с рубера. И два помельче. Что-то среднее между жруном и топтуном. Они уставились на медленно двигающийся объект и долго соображали замерев в неподвижности. Потом лёгким бегом направились за пепелацем, видимо из чистого любопытства.

— Короткий, прибавь.

Аркаша видимо тоже увидел преследователей и чуть поднажал. Твари не отставали. Крупный рубер может чесать со скоростью и под шестьдесят.

— Не стрелять. Не стрелять. — Шептал Пашка в микрофон.

Погоня ускорялась. Это становилось опасным.

Короткий приказал.

— Держитесь.

И резко повернул направо, к реке.

Бабка спросила.

— Ты куда?

Механик не ответил. Молча гнал по песчаной косе прямо к воде.

Даже не притормозив, Короткий вогнал пепелац в воду и тот, держась на плаву, по инерции пошел от берега, покачиваясь с носа на корму и поскрипывая фаркопом.

Танечка прошептала.

— Плывём…

Бабка тоже удивленно добавила.

— Ты смотри. Плывём, твою мать.

Короткий усмехнулся.

— Я же сам, лично, днища заваривал «корытом». И луноход и неваляху. Герметично. Пригодилось. Внимание, «леший».

Пассажиры «плавсредства» исчезли. Пашка оглянулся на зверей. Те топтались у кромки воды, не решаясь вступить в речку.

Ванесса объяснила.

— У тварей в теле нет жира. Вообще. Они не могу плавать. Сидите и не шевелитесь, не раскачивайте машину. Они плохо видят неподвижные предметы.

— А почему… — начал Пашка.

Ванесса шёпотом перебила.

— А вот слышат намного лучше, чем мы…

Настырная троица простояла на берегу минут двадцать.

Они вытягивали шеи в сторону качающейся поплавком багги, принюхивались. Нервно переминались с ноги на ногу. Видимо чуяли поживу, но не рисковали зайти в воду. Пашка нацелился в сторону берега и наблюдал за тварями.

Те шумно сопели, странно булькали горловым звуком и, иногда, порыкивали друг на друга.

У самого крупного, чешуя на плечах и на голове отливала как у ворона, синевой. Один из тех, что помельче, был травянистого цвета, и у него между редких чешуек пробивались изумрудные волоски. А третий был просто серым и каким-то грязным. Где он вывалялся как свинья, чёрт его знает.

Эта игра в гляделки начала Пашку раздражать. Врезать бы им сейчас в правый глаз каждому, блин. Но нельзя. Хочется, но нельзя.

Он попробовал дотянуться своим даром до уродов и оглушить их, но далеко… Метров пятьдесят. На такое расстояние у него сил ещё не хватало.

Поматерился про себя от бессилия.

Наконец чёрный, вздохнул как корова, фыркнул, развернулся и побрёл в сторону жилья. Пара минут, и троица скрылась за домами.

Короткий спросил.

— А… Это… Как выплывать-то будем?