Город сестёр 2

— Танечка, зайчик мой… Да ты моя радость… Я просто не стал тебя будить. Ты заняла всю койку, разбросалась… Будить человека нехорошо.

Таня пробормотала.

— Ну, слава Богу. Прорезалось. Теперь чувствую.

— Что чувствуешь?

— Как ты ко мне относишься, чувствую… Паша, ты наверно сильно устаёшь.

— Конечно устаю, солнышко. Особенно после того, как Дар поэксплуатирую. Прямо с ног валюсь.

— Тебе надо полноценно отдыхать. Хоть раз в декаду устраивать выходной…

Тут дверь тихонько открылась и вошла Бабка.

— Паша, ты спишь?

— Нет, Мила, не сплю.

Бабка села на край кровати. Таня поинтересовалась.

— Ты его заберёшь?

— Нет… — горько ответила Бабка. — Мне бы к нему прижаться разок. Я, Паша, по тебе скучаю. Таня, ты не обижайся… Скорый, обними меня.

— Погоди, — остановила её Тьма.

Она перелезла через Дугина, пошла, сняла со своей кровати у окна матрас, вместе с постельным бельём, и положила его на пол. Потом подошла к Пашкиной койке.

— Встань-ка. А ты, — она обратилась к Милке, — принеси свою постель сюда.

Бабка поняла задумку. Быстренько сходила в свою каюту и приволокла свой матрас и всё прилагающееся. Они на пару с Тьмой организовали большое ложе.

— Всё. Иди, ложись посредине.

Дугин улёгся. Справа, повернувшись спиной, головой на его руке, притиснулась Тьма. Слева, обняла его Бабка. Прошептала ему на ухо.

— Надюшку усыпи, как следует. А то она ночью иногда просыпается и плачет. Приходится успокаивать.

Он усыпил.

Всех.

И себя.

* * *

День ничего особенного не предвещал.

Но вышло как всегда. Покой нам только снится. События завертелись с бешеной быстротой.

С самого утра, ещё до завтрака, Беда сказала.

— Что-то в Полисе «не то». У кого-то из наших неприятности.

Бабка тут же села на диванчик и закрыла глаза. На оценку ситуации хватило двух секунд. Она вскочила и побежала натягивать на себя экипировку, на ходу бросив.

— Скорый, одевайся по полной. И пригони пепелац.

Пашка тоже, не будь дураком, по-армейски, на скоростях, экипировался и умчался за багги. Остановился у ворот со стороны улицы. Посигналил.

Бабка выскочила с автоматом, скомандовала.

— К Гоги! Гони!

Буквально через пару минут они уже стояли у входа в лавочку.

— Паша, расстояние небольшое — возьми меня за руку. И глуши всех.

Ну, Пашка так и поступил. В салоне толпилась куча народу, он всех и осчастливил.

На полу разлеглось человек двадцать. Все незнакомые. Но, судя по тому, что рядом с каждым валялся длинноствол — ребята пришли не сахару купить.

Среди бандюков лежал и Гвоздь.

Бабка разозлилась.

— Ну, бля, говнюк! Ведь достал уже до печёнок! Чего неймётся-то!… Так. Ладно. Доигрался, мальчик.

Огляделась.

— А Гоги где?… А! Вон там, наверно.

Они потолкались в каморку персонала. Дверь подпёрта чем-то изнутри. Грузин держал осаду.

— Паша, разбуди этого блокадника…

Управляющий очухался, шумно засопел под дверью. Бабка приказала.

— Гоги, открывай. Всё нормально… Открывай, тебе говорят!

За дверью что-то грохнуло и дверь распахнулась. Грузин, в бронежилете, в каске и с калашом выглянул в салон.

— Вы что, уже всех убили?

— Нет, Гоги. Просто — усыпили. Тащи наручники.

Хозяин исчез в темноте склада и через пяток секунд вынырнул с кучей пластиковых стяжек в горсти. Бабка требовательно задала вопрос.

— Что тут случилось?

— Они Галю пришли забрать.

Бабка удивилась.

— Какую, нахрен, Галю?

Скорый остановил разборки.

— Я потом объясню… Я ему подарил женщину… Где она?

— Там. На диване лежит.

На диване лежала Киса, уже на белых простынях, в белоснежной кружевной сорочке, под белоснежным одеялом. Рядом не табуреточке стояли тарелки со сладостями и пакет яблочного сока.

Бабка строго глянула на управляющего.

— Нет, главное, он только вчера предлагал мне замуж. И уже… Какое, блин, непостоянство!

Тот покраснел, засмущался. А Бабка выдержав паузу залилась своим колокольчиковым смехом.

— Да шучу я! Шучу… Подожди… Скорый… Ты сказал «подарил»?… Кису «подарил»?

— Ну, да.

— И с каких это пор ты баб по всему Полису раздариваешь? Особенно — таких оторв, как Киса?

— Потом расскажу. Давай с теми разберёмся.

Оружие стаскали в бытовку. Обобрали всех до нитки. Оставили в исподнем. Затянули наручники на всех.

— Ну, что? — Спросил Скорый. — Так же как Векселя?

— Разбуди Гвоздя, я с ним поговорю.

Усадили Витю на стул и Пашка его взбодрил.

Тот без паники огляделся, посмотрел на свои сатиновые трусы и спокойно спросил.

— Это что?

Бабка также спокойно ответила.

— Не знаю, Гвоздь. Херня какая-то… Кое-кто ведёт себя как неблагодарная скотина.

— Я не грабить пришёл. Я пришёл забрать женщину.

— Ну, ещё не лохмаче! Два человека полюбили друг друга, собрались пожениться, а тебе их счастье поперёк горла? Так что ли?

Гвоздь усмехнулся.

— Киса? Полюбила?… Бабка, ты что, не знаешь — кто такая Киса?

— Люди меняются.

— Я хочу с ней поговорить. Этот лавочник не дал. Закрылся.

— Гоги, разбуди женщину и приведи сюда.

— Она не может ходить. У неё нога больная.

— Пошли Витя, поговорим.

Скорый разбудил Галю. Она сонно поморгала, увидела стоящего перед ней Гвоздя в одних трусах, удивилась.

— Гвоздь? Ты чего это?

Бабка пояснила небрежно.

— Мы его ограбили.