Город Сириус

– Нет. Он был нормальным. Если это слово вообще может быть применимо к учёному, достигшему высот в науке. Но он хотя бы, как Ник, оккультными учениями не увлекался и в кострища с балахонами не играл. Просто стал жертвой трагических стечений банальных жизненных обстоятельств, которые и толкнули его на этот отчаянный поступок. Влюбился в молодую женщину, тратил на неё кучу денег, делал дорогие подарки. В итоге залез в долги. По настоянию этой юной особы переехал с ней жить в новую квартиру, которую купил в ипотеку. Думал, что расплатится с долгами после того, как получит Нобелевскую премию. Почему-то нисколько не сомневался в том, что получит её. Но что-то пошло не так – и премию присудили другому. Тут и невеста взбунтовалась, мол, хотела быть женой нобелевского лауреата, а не неудачника. В общем, бросила она его. Кредиторы, узнав, что премии не будет, а профессор находится на гране банкротства, тут же заявили свои требования и предъявили иски. Под тяжестью бытовых проблем он совсем сник и даже не мог заниматься научной деятельностью. Результаты исследований в установленный срок представлены не были, в связи с чем его лишили всех правительственных грантов. Очевидно, что старик не выдержал и свёл счёты с жизнью.

– То есть вы считаете, что четвёртый по счету труп в наукограде за три дня – это норма? Вам не кажется, что если так пойдёт дальше, то скоро науку двигать будет некому?

– Вы снова мистифицируете? Поверьте, асфальт наукограда – слишком неблагоприятная почва для прорастания зёрен оккультизма и мистики. Всё встаёт на свои места, если обратиться к сухой статистике. Девяносто процентов жителей городка – это труженики нашего учреждения. Их в своё время специально целыми семьями переселяли сюда, чтобы они жили поближе к работе. Больше половины из них – учёные, остальные – управленцы и технический персонал. Поэтому ничего удивительного в том, что умершие попали в статистическую группу учёных наукограда, я не вижу.

– Да, вы, как всегда, правы… всё аргументированно и логично… как же мы до этого сами не догадались… – усыпляя бдительность собеседника и подмигивая Валерьяну, произнёс следователь. – Не припомните, а за какое изобретение профессора Кеплера выдвинули номинантом на Нобелевскую премию?

– Конечно помню. Оно в своё время как гром среди ясного неба прогремело по небосклону научного мира и приобрело множество последователей… кстати, не только среди учёных, но и околонаучной общественности. Его учение называется теорией информационных полей головного мозга. Как по мне, так очень сомнительная работа, хотя многие считают её новым словом в понимании основ мироздания.

– А почему он так и не получил премию?

– Основания банальны: отсутствие экспериментально подтверждённых доказательств научной гипотезы и скептицизм большинства членов нобелевского оргкомитета относительно практической применимости теории. Иными словами, она не была безусловно признана всеми ведущими учёными, поскольку проверить её достоверность на практике при современном уровне науки и технических средствах невозможно. Кстати говоря, по этой же причине Альберт Эйнштейн в 1908 году не получил Нобелевскую премию за теорию относительности. Проверить её на тот момент не представлялось возможным, да и никто не видел практической значимости в этой теории. Ему присудили премию только 17 лет спустя и совсем за другое изобретение. Возможно, что и нашему учёному, ушедшему в мир иной, присудят премию через несколько десятков лет, когда наука безоговорочно признает его открытие и сможет внедрить в жизнь.

– Спасибо за информацию, вы нам очень помогли, – обречённо произнёс следователь, кинув на учёного хитрый злобный взгляд.

– Если больше нет вопросов, позвольте я провожу вас к выходу, – галантно произнёс Собакин и, не дожидаясь ответа, направился прочь, вынудив следователя и оперативника не раздумывая последовать за ним.

Выйдя из здания сектора научных исследований искусственного интеллекта и нейроинженерии, следователь оглянулся вокруг, чтобы ещё раз насладиться необычным архитектурным ансамблем городка и вкусить царившую в нём творческую атмосферу. Его внимание привлекло одно здание, которое явно выбивалось из современной, яркой, стильной и пафосной обстановки наукограда своей ветхостью и убогостью. Это была небольшая пристройка, обнесённая по периметру строительной сеткой. С её полуразрушенных стен осыпалась штукатурка, крыша отсутствовала вообще, а большинство стёкол было разбиты. Увидев, что следователь пристально смотрит в сторону этого оазиса разрухи, одиноко стоящего посреди экзотических барханов, чиновник тут же принял услужливый вид и поведал всю подноготную здания, дабы избежать множества сопутствующих наводящих вопросов и выводов.