Город смерти

Дети нерешительно остановились перед серьезными дядьками, Змейка набралась смелости, протянула тощую ручку и растянула губы, обнажая изъязвленные беззубые челюсти. Солдата перекосило, и он отшвырнул девочку ногой. Змейка отлетела, навзничь упала на землю. И осталась лежать у ног старосты. Остальные дети с визгом бросились врассыпную. Пожар паники перекинулся на взрослых. Вскакивая со скамеек, они переворачивали тарелки, били посуду, оставшуюся с лучших времен, и бежали к огородам, чтобы уйти в лес, но военные уже окружили площадь.

— Стоять! — следом за приказом застрекотал автомат.

Пока что — поверх голов. Бугай хорошо понимал: надо слушаться, надо повиноваться, иначе перебьют всех. А так авось и не тронут. Тогда, в его детстве, обошлось одной смертью, слабые все были, робкие… Из нынешних одни старики помнят, что тогда было, а на свадьбе-то молодежь гуляет… Сельчане взвыли одновременно. Сотня воплей слилась в протяжный стон. Истошно заорал младенец, ему ответил другой.

Бугай не двигался, смотрел прямо в дуло, откуда на него взирала смерть. Размахивая руками, подошел, по-видимому, командир, выбил из рук каравай. Поднос упал рядом с корчащейся Змейкой.

— Кто главный? — рыкнул он.

— И… и… йя, — выдавил из себя Бугай.

Командир вынул из нагрудного кармана рисунок и сунул под нос:

— Видел его?

Молодой парень, волосы светлые, длинные…

— Не. — Староста замотал головой.

Удар в живот. Захрипев, Бугай рухнул на колени. Чужак схватил его за волосы. Седые патлы держались некрепко и, когда солдат рванул вверх, остались в руке лунаря. Встряхнул рукой, будто змею отбросил. Схватил за ухо.

— Он здесь был. Не ври.

— Был, был, — закивал Бугай, при каждом кивке он рисковал лишиться уха. — Но не он. Другие были.

Застрекотал автомат. Заголосила баба. Староста старался не смотреть по сторонам. Лучше не знать, что происходит. Только бы сельчане стояли смирно. Только бы не злили лунарей… А Бугай уж возьмет на себя переговоры, он ученый, он с лунарями умеет, главное, только бы лунари не нервничали. Слушаться, угождать…

— Говори. Кто. Сколько. Как вооружены.

Леон — сильный, здоровый, городской… А Бугай — старый и слабый, и деревня на нем, бабье безмозглое, муты полудохлые, ребятня… урожай по осени собирать, к зиме готовиться, грибы и ягоды сушить, хоронить и принимать роды — все на Герасе. Всем жить хочется. Кому хуже — детишкам, Змейке вон или Леону с приятелями? Тут и выбирать не из чего.

— Четверо, — Бугай затрясся, — Леон, Ходок, девка и пацанчик.

— Он? — и снова тычет бумажкой в лицо, но рисунок расплывается перед слезящимися глазами.

— Да, да, он, — сказал Бугай, хотя не узнал человека.

— Где они? Куда шли? Отвечай, мр-разь!

— Не знаю!

Удар. Еще удар. Бугай повалился на землю, поджал ноги и заскулил. Подбежал солдатик, что-то забормотал. Что, Бугай не слышал: в ушах звенело. Командир напоследок саданул по почкам.

Солдаты забегали вокруг напуганных сельчан, рассредоточились. Лунари шарахались от мутов, будто могли заразиться… Часть солдат устремилась к гусеничным машинам. Взревели двигатели.

Фигуры в защитных костюмах засуетились.

Вот бежит, медленно перебирая ногами, Анит, за ней — два мута. Юбка у Анит задралась, и видно из положения лежа, что «булок» — три… Бежит за лунарем, руками всплескивает, тянется к нему, дурища. Лунарь оборачивается, бьет ее по лицу. И верещит, будто его ударили. Анит падает, держится за щеку.

Вот Бочка — этому до фени, сидит на земле, еду упавшую подбирает, жрет. Бабы мечутся, хватают детей на руки, своих, чужих, без разбора. Мужики к солдатам лезут — а те отгоняют их. Страшно солдатикам.

И вдруг струя пламени поглотила людей, перевернутые столы, лизнула крайние избы. Пламя казалось жидким, в огненной реке по инерции двигались темные силуэты. Занялись деревянные избы. Огонь потек в лес. Пламя гудело, трещало и «стреляло» кровлей, милосердно заглушая крики людей.

Когда выключили напалм, черную поляну усеивали скорчившиеся обугленные тела, чадили головешки столов; как факелы, полыхали избы. Ветер швырнул в лицо пепел, завоняло жженой резиной и горелым мясом. Человеческим мясом.

Зарычал, разворачиваясь, последний танк. Зарычал, поднимаясь, Бугай. Схватил себя за волосы и заорал. Ноги его подкосились, он сел, закинул голову и разрыдался. Тычась в шею холодным носом, тихонько скулила Змейка.

7. Системщики

— Сандра, представь, что ты руководишь операцией, — Леон старается перекричать рев мотора, — тебе надо взять человека живьем. Скорее всего, он не один. Что бы ты сделала?

— Тебя интересует расстановка сил? — собираю в кучу мозги. — Я бы послала вертушку… нет, не вертушку — слишком заметно. Лунари любят матолыги…[2]

— Это что за зверь? — спросил Леон.

— МТ ЛБ, у них проходимость выше и ресурс несравненно больше. Если бэтээров не будет, у нас преимущество в скорости.

— Сколько человек участвует в операции?

— От двадцати до пятидесяти. Скорее всего, тридцать — сорок.

— А машин сколько?

— Три — пять.

Задумался, потирает виски. Вадим, похоже, забыл, что его тошнит.