Город смерти

Кушнир достал сигарету, закурил. В сознании шевельнулась мысль: а что, если двойники приходят парами? Нет, не парами — как бы это сказать… притягиваются, что ли. Ведь лица других показались знакомыми. Оставив Саньку, склонился над длинноволосым, посветил ему в лицо… да это же… Чертовщина. Это его отражение, но пятнадцать лет назад. Пялится. Зло, требовательно. Не узнает? Кушнир направил луч на себя, подождал, посадил себя-молодого так, чтобы не затекли руки-ноги. А сопляк, значит, отражение Синтезатора. Тогда понятно, почему на него отреагировали психосканеры. И что теперь делать? Бросить их и продолжать поиски? Бросить себя-молодого и Саньку среди «фонящего» леса?

Вдалеке зарокотал мотор. Очень хорошо. Просто замечательно!

Подтащив к флаеру все три тела, Кушнир включил маскировку. О двойниках ему никто ничего не говорил. Не знали? Очень интересный поворот событий. Выходит, в каждом мире есть он и есть Санька. Или не в каждом? Где-то Санька мертва, где-то — жива. Все миры, как зеркала, отраженные друг в друге, — бесконечный коридор вариаций. Сделать еще шаг, предположить, что после смерти тела душа переселяется в двойника… И никто не замечает подмены. Стоп. Глупо надеяться, что Санька в этом теле. Наверное, ее и зовут иначе. А его двойник? Как он жил? Что стало с его — их — родителями в этом мире? От этих вопросов можно сойти с ума. А время-то — деньги. Что важнее — миллион за Синтезатора или ответы? В любом случае эта троица ему не поможет. Они наверняка напуганы, они недоумевают и готовы защищаться. Двойники для них — удивительное открытие. Придется ждать, пока они придут в себя.

* * *

Я схожу с ума. Цепь событий настолько нереальна, что иногда мне кажется, что я умерла. Например, сейчас. Ни вздохнуть, ни двинуться, напротив меня — Леон, постаревший лет на двадцать, совершенно седой, коротко стриженный. Смотрит так, словно увидел привидение. Откуда он? Каким ветром его занесло? И кого мы встретим следующим? Меня пятидесятилетнюю? Вот уж не хотелось бы.

Машинка у него о-го-го. Это она нас напугала.

Постепенно чувствительность возвращается: заднице становится холодно. Еще бы: усадил прямо на землю, даже подстелить ничего не догадался. Конечно, чего ему — не он же яйца морозит. Спасибо, что не пристрелил. Рядом шевелится Леон, поворачивает голову, рассматривает себя. Стонет Вадим, валится набок и, как жук на спине, пытается перевернуться. Во рту пересохло. Чужак охотился за нами. Интересно, что ему нужно?

Хочу спросить — получается стон. Сразу становится участливым, подносит мне флягу, помогает. Спасибо тебе, добрый человек!

— Друзья, извините, ошибка получилась, — говорит он голосом Леона и обращается ко мне: — Санька… ты ведь Санька?

С трудом удается выдавить:

— Александра. Так… меня… никто… Сандра. Мы знакомы?

Глупый вопрос. Конечно, он знает меня-ту и вот, удивлен. На моих попутчиков, даже на Леона, он не обращает внимания. Видать, там он мой друг, если не больше.

Возится Вадим, поднимается на локтях и кладет голову мне на колени. Инстинктивно глажу заросшую щеку. Леон пытается взять автомат — тщетно. Пальцы пока не слушаются. Поджимаю ноги, потягиваюсь и спрашиваю:

— Кто ты?

Помогает мне подняться, отводит в сторону.

— Я здесь ненадолго. Мне не удалось помочь тебе там. Поехали со мной. У тебя будет все…

Как мне к нему относиться? Как к выцветшей репродукции Леона? И по какому праву… почему? Изучаю знакомое лицо, изрезанное морщинами. Странный какой-то. Фанатик. Я видела фанатиков — они молились развалинам и старым картинам…

— Куда вы идете? — спрашивает он и смотрит… мороз по спине от его взгляда.

— Мы… Ты ведь знаешь, как выбраться отсюда?

Леону удается победить слабость, он прицеливается в двойника и хрипит:

— Мне плевать, что ты — это я. Отвали от нее… два шага в сторону, мне нужна твоя машина.

— Пошли со мной, — продолжает чужак.

— Ты же видишь — я не одна, — отвечаю, цепенея, смотрю на растерянного Вадима.

— В моей машине только два кресла, — продолжает старший брат Леона. — Их места в моем мире заняты, а вот твое свободно. Идем.

Что бы это могло значить? Как — свободно?

— Ты умерла, Санька… то есть Сандра. Десять лет назад, в июле.

— Шаг в сторону, руки за голову! — говорит Леон уже увереннее.

Его двойник сжимает мое плечо, толкает к люку. Вадим смотрит с ужасом. Нет!!! Делаю неловкую подсечку, бросаюсь в сторону, откатываюсь к Леону, держащему на мушке себя самого. Леон стреляет, но к этому моменту его двойник успевает запрыгнуть в открытый люк. Пули чиркают по блестящему боку машины, напоминающей летающий катер, и отскакивают, оставляя едва заметные царапины.

— Лео, — говорит этот странный человек уже из салона. — Пожалуйста, береги ее тринадцатого июля. Запомнил?

Покачиваясь, подходит Вадим, падает рядом, сжимает мою руку. Нет, Вадимка… Димочка, любимый. Я не предам тебя. Никогда не предам тебя.

Люк закрывается. Машина беззвучно стартует. Раз — и на ее месте клочок звездного неба. Леон опускает автомат, матерится, потирая затекшую поясницу.

— Что это было? — интересуется Вадим.