Город солнца

Линда и Джо выскочили в вестибюль, голые, озаренные красными отсветами огня.

— Тут нет никакой вьюшки! — объяснял Томпсон. — Я этого не знал! Я не знал, что никакой вьюшки нет!

Из глаз его потекли слезы, и он закашлялся.

— Это всего-навсего бумаги, — успокаивал его Джо. — Они быстро сгорят.

— Что он говорит, что говорит? — то и дело переспрашивал Линду Томпсон.

— Огонь скоро погаснет, все будет хорошо! Милый Джо, иди и ложись в постель, они могут испугаться, увидев тебя без одежды. Я проветрю дом наверху!

Линда накинула на себя платье, закрыв им голову, и поспешила вверх по лестнице. Коридор был полон едкого дыма. Открыв на бегу дверь угловой комнаты, она тихонько крикнула:

— Миссис Моррис! Разрешите открыть окно в вашей комнате? Дымоход не в порядке, и дым не выходит…

Над кроватью горел ночник.

— Пожар большой? — спросила Элизабет Моррис, укрытая простыней выше носа; зубы она сняла.

— Нет, очень маленький. Я думала, лучше всего проветрить дом здесь, у вас.

— Но почему у меня?

Линда, слегка улыбнувшись, ответила:

— Потому что вы такая спокойная. Я вернусь и закрою окно, когда внизу в очаге все выгорит.

— Пожар! — закричала на лестнице мисс Фрей. Крепко вцепившись в перила, она ринулась вниз, в переполненный дымом вестибюль. Клочья сажи плавали в воздухе вокруг нее, словно летучие мыши, и там стоял Томпсон! Томпсон, со своим перекошенным лицом и взъерошенными в отсветах огня волосами, с кочергой в руке. Томпсон, еще более чем когда-либо, похожий на исчадие ада.

— Ужасный вы человек! — в страхе за него вскричала Фрей. — Где вы были?! Собираетесь сжечь нас всех вместе в доме?! Тут трезвонят в больницы и в полицию, а вы, оказывается, все это время живы! Что вы делаете, чем занимаетесь?!

Томпсон же глядел ей под ноги и объяснял, что никакой вьюшки нет, что у этого камина никакой вьюшки и не было, и как раз сегодня он, Томпсон, совершенно необычайно глух и не слышит, что она говорит.

— Но он, во всяком случае, жив, — прошептала Пибоди, — он жив, я не виновата…

Никто даже не подумал зажечь люстру, и горящий огонь превращал вестибюль в жуткое чужое помещение, а колонны отбрасывали трепещущие тени на стены.

— Глух… — самой себе повторила мисс Фрей. — Вы притворяетесь глухими, и вы притворяетесь немыми. Вы даже не знаете, как хорошо вам живется!

Она отворила дверь, ведущую на задний двор, и легкий сквозняк изгнал дым наружу — в ночь.

В восемь часов утра в «Батлер армс» вернулась миссис Томпсон. На ногах была одна Линда, она пылесосила вестибюль.

— Пришел он? — спросила миссис Томпсон.

— Да, — ответила Линда.

Тогда Тельма Томпсон уселась на веранде и вытащила свое вязание. Вид у нее был усталый, лицо превратилось в маленький замкнутый четырехугольник под париком. Сегодня она была молчалива. Постояльцы пансионата пошли завтракать и снова вернулись обратно, а она по-прежнему молчала. Все сидели друг рядом с другом в своих креслах-качалках, глядя на улицу и расположенный напротив «Приют дружбы».

Мистер Томпсон явился, когда было уже одиннадцать часов. Он был в своем черном костюме и при слуховом аппарате. Безо всяких колебаний прохромал он к жене и сказал:

— Тельма! Большой сюрприз видеть тебя в Сент-Питерсберге. Надеюсь, ты в добром здравии?!

Голос его очень изменился, такого голоса они у Томпсона прежде никогда не слышали.

— В добром здравии! — необычайно энергично произнесла Тельма Томпсон. — Мое здоровье — всего лишь то, что не интересовало тебя последние восемнадцать лет…

— Что ты сказала? — спросил Томпсон. — Я не расслышал.

— Восемнадцать лет тебе не было дела, как я себя чувствую!

Он покачал головой и повернул свое большое, поросшее волосами ухо к ней, и тогда она закричала:

— Ты сбежал от меня!

Она забыла про все на свете и, одержимая лишь своим гневом, воскликнула:

— Ты пустился в путь, оставив меня одну с собаками и садом, и ни много ни мало — в день юбилея, с тридцатью приглашенными гостями!

— Что говорит моя жена? — огорченно спросил Томпсон. — Какая-то неприятность?..

Миссис Рубинстайн заметила, что гостиная в распоряжении супругов Томпсон, если им необходимо обсудить личные вопросы.

— Обсудить! — разразилась, дрожа, Тельма Томпсон. — Ведь с ним обсуждать что-либо невозможно!

— Кажется, я смогу вам помочь, — предложила миссис Моррис. — Давайте запишем, что вы и что он собираетесь сказать друг другу. Это очень хороший способ. Что мне записать?

Миссис Томпсон рассерженно взглянула на блокнот, лежавший на коленях миссис Моррис.

— Идиотство! — изрекла она. — Пишите: «Ты оставил меня, не сказав ни слова. Почему?»

Томпсон надел очки и прочитал, а затем сказал:

— Я просто устал. Я оставил письмо, где было сказано: «Я устал».

— А дальше? — спросила миссис Моррис.

— Так не годится, — решила миссис Томпсон. — Никакой настоящей беседы не получится.

Миссис Хиггинс, наклонившись вперед, спросила:

— Вы его любили? Тогда, восемнадцать лет тому назад?

— Нет. Не любила!

— Тогда… Любите ли вы его теперь? Тельма Томпсон рассмеялась.

— Оставьте!.. — сказала она.

— Но чего же вы хотите?