Город Солнца. Голос крови

Поездка Макса заняла чуть больше часа. Едва он появился в дверях номера, Дима тут же соскочил с кровати и принялся рассказывать о разговоре с племянником Дельгадо. Говорил возбуждённо, почти радостно и так выдал свой страх. Боялся осуждения.

Максим ничего не сказал в ответ. Лишь коротко кивнул и тут же направился к своей кровати.

– Нам ведь не обязательно к нему идти, – продолжал Дима, и это уже звучало как оправдание. – Главное, мы просто знаем, где его искать. Пусть и дальше живёт себе спокойно.

– Нет, – Максим качнул головой.

– Что?

– Завтра пойдём к нему.

– По адресу не было ничего интересного? – догадалась Аня.

Максим даже не посмотрел на неё. Всё-таки остался недоволен их звонком Артуро. Стоило предупредить Максима, написать ему эсэмэску.

– Ни один из ключей к двери не подходит. По меньшей мере сейчас.

– Это как? – не понял Дима.

– Дверь старая. А замок явно новый.

– Туда могли заехать новые жильцы… Дельгадо ведь отправил свою открытку пять лет назад.

– Да. А умер ещё раньше, – Максим завалился на кровать. – Внутри кто-то был. Я слышал женский голос.

– Ты постучался?

Максим ответил не сразу. Словно обдумывал правильность своих решений, прежде чем признался:

– Постучался.

– И?

– Открыла какая-то женщина. По-английски она не говорила и никакого Дельгадо знать не знала. Так что да, там уже, наверное, новые жильцы.

– А ключи? Их же два. Думаешь, оба были от двери?

– Не знаю. Замок там один.

– Что теперь? – тихо спросила Аня.

– Теперь отправимся к вашему новому другу. Посмотрим, что он скажет.

Глава четвёртая. Стена рубежей

Артуро вёл утомительную экскурсию по второму этажу своего дома. То и дело нарочито упоминал о личном знакомстве с Шустовым-старшим, всякий раз говорил о нём до того восторженно, что Максима подмывало ответить грубостью. Впрочем, Аня всё равно отказалась бы переводить его колкости.

Пройдя через весь зал, Артуро показывал коллекцию масок чанкайской культуры: «О нет, что вы, что вы. Конечно, это не подлинники. Но, поверьте, они выполнены с предельной точностью. Вот, посмотрите на эту маску. Оригинал находится в Лиме. Тут воспроизведён даже скол у правой глазницы». Артуро настойчиво рекомендовал Максиму сходить на местную Пласа-де-Армас и там непременно зайти в расположенную по соседству церковь Эль-Кармен, «прекрасный образчик колониальной культуры». Предложил сопроводить его туда и на месте рассказать историю церкви.

– Поверьте, она великолепна! – настаивал Артуро, поправляя полуободковые очки. – И дело не в фасадах. Там стоит алтарь, вырезанный в стиле чурригереско. В прекрасной сохранности.

– Там в самом деле может быть красиво, – робко заметила Аня.

Максим посмотрел на неё с укоризной. В надежде отделаться от навязчивого гостеприимства и в то же время отвечая вполне искренно, сказал:

– Не люблю храмы, крепости, дворцы.

– Почему?! – ужаснулся Артуро и щёлкнул своей серебристой «зиппо».

– Да, в них есть своя красота, не спорю. Все эти фрески, алтари и… колонны. Но мне сложно восхищаться тем, что было построено рабами. А в данном случае, – Максим указал на развешенные по стене маски, – построено рабами на руинах собственной культуры.

– Ну ты даёшь, – прошептал Дима.

Артуро чуть не захлебнулся в потоке вырвавшихся слов. Говорил долго и громко. Аня едва успевала переводить его рассуждения о колонизации Южной Америки. Максим особой заинтересованности не выказал, и как-то само собой получилось, что его место занял Дима; он только обрадовался возможности поговорить с человеком, хорошо знавшим историю Перу.

– Странно заявлять, что испанцы поработили индейцев! – настаивал Артуро. – Здесь, на территории Перу, до прихода конкистадоров проживали миллионы людей. Думаете, они были свободны? Нет! Они всегда оставались рабами собственной знати! Никто из тех, кого мы обобщённо называем инками, не мог самостоятельно выбрать ни род занятий, ни место жительства. Мужа или жену за них выбирало государство. Вы ещё ребёнок, едва научились ходить, а ваше будущее предрешено – будете вы ткать, плотничать, мастерить зернотёрки или добывать золото. И только попробуйте отказаться от того, что вам навязывают! Государство по всей строгости карало бродяг и бездельников. Вот так. А вы говорите, рабство. При испанцах ничего подобного не было.

Максим шаг за шагом отходил от разгорячившегося Артуро. Притворялся, что любуется тяжёлыми овальными кронами авокадо, росших за окном, – улица едва просматривалась через гущу их лавровых листьев, и дом стоял в приятном отъединении; ничто не мешало представить, что ты находишься, например, где-нибудь в уютном уголке Пиренейского полуострова. Затем Максим повернулся к Стене рубежей и поражений, которую с полчаса расхваливал Артуро. Сделал вид, что не успел по-настоящему насладиться её своеобразием.

Артуро на манёвры Максима не обращал внимания. С оживлением, отчасти подтверждавшим его слова о прежней работе преподавателем, отвечал на Димины вопросы: