Город, стоящий у солнца (СИ)

— Знаешь, что самое смешное, мальчик? — прошептала моя насильница (?) мне на ухо, когда я уже окончательно потерял счёт времени, способность ориентироваться в пространстве и просто тупо стоял в той позе, в которую она силой ставила меня, сдвигаясь в указанную сторону тогда, когда было велено, — самое смешное в том, что у тебя сейчас такой стояк, какого у моих жертв мне давненько не случалось встретить. Тебе это нравится, нра-вит-ся! — я пропустил бы эти слова мимо ушей, как и все сыпавшиеся в мой адрес обороты про «сучек», «подстилок», «педиков», «страдальцев» и прочее, но в этот момент она приобняла меня и с силой сжала в руке мой член. И впрямь возбуждённый…

Эта сволочь двигала рукой в такт своим ударам во мне, и к своему ужасу или удивлению я будто бы начал получать удовольствие… Да что за нелепая мысль! Бред! Глупые, бессознательные реакции тела на раздражение-а-а-а!!! Член этого чудовища запульсировал во мне, едва не разрывая меня на части, довольное рычание Насти на секунду сменилось стоном… Авторы порнографических рассказов нещадно врут: когда в тебя кончают, последнее, что ты почувствуешь или о чём подумаешь, это изливающееся в тебя семя. А вот расширение и сжатие ощущаются просто превосходно. «Превосходно»!

Я бы давно упал, если бы «доктор» не продолжала меня держать. Выходить из меня она явно не стремилась, как и выпускать меня из лап. Вечность, другая — и моё тело тоже изогнулось волной, задрожало, руки и ноги задёргались бесконтрольно, и я почувствовал то, чего никогда не ощущал, запираясь в «комнате для медитации» с пачкой салфеток и сомнительного содержания картинками… Обессиленный и полностью дезориентированный, я плашмя упал на пол прямо в лужицу собственной грязи и, кажется, ненадолго вырубился.

Я пришёл в себя от ощущения, что ремни кляпа ослабевают. Миг — и мучительница вырвала эту гадость из моего рта.

— Отпечатки зубов классные, — усмехнулась она, разглядывая игрушку, — но я придумала для твоего языка предназначение поинтереснее.

Настя запустила пальцы в мои волосы и рывком заставила меня посмотреть на неё.

— Сука… — прохрипел я обессиленно. Она дёрнула больнее.

— Хочешь вернуться домой? Тогда будь паинькой — вылижи всё тут хорошенько. Своим языком, я имею в виду. Начнёшь с меня, потом собственные пятна с пола… Будешь искренне стараться, и я тебя отпущу.

У меня была идея получше. Одно движение челюстей — то, которое несколько часов назад могло бы и спасти меня — имплант-капсула лопнула в моих зубах, выплеснув наружу ядовитое содержимое. Мир начал меркнуть, как иные сны за минуту до пробуждения.

Пожалуйста, пусть это будет просто сон! Я отомщу, если это не сон! Страшно отомщу!

Но пусть…

Это…

Будет…

Только сон…

Я ведь сумею убедить себя в этом?

— Я пришлю тебе открытку, сладенький! Не забывай меня! — крикнула моя мучительница прежде, чем мир вокруг погас окончательно.

========== Глава 13. Глаз бури. ==========

Я стоял у стены, опираясь на неё руками, как при обыске, и бессильно склонив голову. Тугие струи горячей воды шумно, с силой падали на мои плечи и спину, разбивались и беспомощно стекали вниз. Я принимал душ, наверное, двадцатый раз за последние три дня. Сколько ещё воды утечёт, прежде чем я перестану чувствовать себя таким грязным и жалким?

Эта сука не обманула: она действительно прислала мне открытку-напоминание, сразу же, в тот же вечер. На блевотно-розовой картонке с котятками и цветочками было написано следующее:

«Сашка, убегать не попрощавшись невежливо! Ай-ай-ай! Но я не обижаюсь, я же знаю, что тебе всё понравилось. Когда ты наконец признаешься себе в этом, ты знаешь, где меня найти.»

Почему-то особенно сильно взбесил меня след от губной помады в конце строки. Я долго и с остервенением порвал послание на клочки, потом поджёг, но успокоения это не принесло.

Никто не поможет мне отомстить. Никто не поможет. В этом я вскоре убедился лично. Мой адвокат, строгая и подтянутся женщина лет тридцати, не раз помогавшая консультациями в работе моего магазина и заключении договоров выслушала историю об «одном близком друге, попавшем в крайне щекотливую ситуацию, и опасающемся возможной огласки» вежливо и деликатно, ни жестом, ни словом не продемонстрировав сомнения в моих словах. Разумеется, она понимала, что «мой близкий друг» и я — это одно лицо. Понимала, конечно, но милосердно подыгрывала моей маленькой легенде, за что я был ей крайне благодарен. Впрочем, ответ её о перспективах судебного преследования моей мучительницы или лишения лицензии был до боли разочаровательным. Линда напомнила мне, что на территории, находящейся в частной собственности, правила устанавливает хозяин, и никакие законы извне тут не работают. Линда напомнила мне, что «мой близкий друг» подписал вдобавок полный отказ от претензий. Единственный совет, который можно было дать «моему другу» в такой ситуации, был прост и невыполним одновременно: надо всего-навсего встретиться с обидчицей на своей территории. Заманить как-нибудь… Мелочи жизни, ведь так?