Город страха

А сейчас сотрудник с камерой входит в двери здания, проходит дежурного и поднимается по лестнице. Вот и нужное крыло, и нужный этаж. На верхней стеклянной части двери, отделяющей крыло от основного здания, хорошо видна надпись «Управление собственной безопасности». О, как Паутин подобрался весь, догадался!

Вот и кабинет начальника управления, вот и стол, за которым сидит сам полковник Быков. Сейчас пойдет текст, обращенный именно к старшему лейтенанту Паутину. Обращение к чувству долга, к присяге и чести офицера. И просьба-приказ помочь старшему оперуполномоченному управления капитану полиции Копаеву.

– Издалека начал, – отдавая телефон, сказал Паутин. – Значит, мы все тут под колпаком?

– Угу, – невнятно ответил Антон, занятый тем, что удалял запись в телефоне.

– Значит, я поступаю в твое подчинение?

– Никуда ты не поступаешь, – убирая телефон, ответил Антон. – Ты должен подумать и помочь мне собрать неопровержимые улики, подтверждающие преступления, совершенные работниками полиции вашего отела.

– Настучать…

– Да… японский город! – взорвался Антон. – Ты дурак? Понимаешь, о чем идет речь? О преступниках! Работниках полиции, наплевавших на свой долг перед органами, перед людьми, которые им доверяют. Они же убивают, калечат жизни людям, лишают имущества. А с преступниками борются, с ними воюют. С ними дерутся насмерть, понял!

– Чего разорался? – возмутился Паутин. – Понял я, понял.

– Ни хрена ты не понял! – грохнул Антон кулаком по железной приборной панели «уазика», отчего даже Огр сзади в салоне притих. – Они не люди, потому что у людей есть хоть какое-то понятие о совести. У этих нет ничего человеческого! Что бы ты сделал, если бы какой-то упырь в форме офицера полиции убил твою мать, изнасиловал твою жену, вместе с дружками навалился, засунул голову в петлю и вздернул бы твоего лучшего друга, имитируя самоубийство? А?

В воздухе повисла напряженная тишина. Было слышно, как шумно дышит Огр, как будто он тоже ждет ответа. Участковый опустил голову. Он странно шевелил губами, будто пытался что-то сказать, возразить, оправдаться, но слов не находил. В другой ситуации Антон, наверное, пожалел бы этого старшего лейтенанта. Но он был борцом с мразью, с нечистью, которая носит погоны работников полиции по форме и является преступниками по сути. С теми, кто испачкал, опозорил и погоны…

Как жить в государстве, в котором простому гражданину даже полицию нужно бояться? Как?

– В общем, рассусоливать мне с тобой некогда, – сурово произнес Антон. – И не пытайся мне объяснить и свалить все на объективные обстоятельства. Я был в положении не лучшем, чем твое, но я дрался с ними, дерусь сейчас и побеждаю! А ты пристроился сбоку, присел на подножку чужого поезда и катишься, надеясь соскочить на удобной остановке. Ты будешь помогать не мне, а всем честным полицейским. И не жди за это благодарности и снисходительности к себе. Это, между прочим, твой долг – бороться с преступностью. Вот тебе твоя жизненная программа и твой устав. И как человека, и как офицера полиции. И это твой долг перед всеми людьми, всеми гражданами твоей страны, перед твоей женой и твоим ребенком, между прочим. Твоя ответственность за то, в каком мире твой ребенок будет жить!

– Я понял, все я понял, – зло ответил Паутин, и эта злость Антону очень понравилась.

– Тогда слушай. Твоя наиважнейшая задача сейчас…

Паша Рублев появился на стройплощадке тихо. Никто не увидел его темно-синей «Хонды», на которой он ездил в своей агрессивной манере. Обычно подлетал, тормозил с визгом резины…

Сейчас шел незаметный, и даже одет был в какую-то поношенную куртку, на голову нацепил кепку, которых никогда до этого не носил. Да и шел как-то ссутулившись, засунув руки глубоко в карманы. Сегодня Рублев был настолько не похож на себя, что его не сразу узнал даже внимательный и придающий значение мелочам Арутюнов.

– Ты чего? – спросил он подошедшего Рублева. – Болеешь, что ли?

– Помираю, – хмыкнул Рублев, осматриваясь по сторонам. – Отойдем-ка с глаз долой. Во-он туда, за экскаватор.

– Ты чего? – продолжал изумляться Арутюнов, посмотрев на грязь, через которую придется идти. – Что за тайны?

– Пошли, пошли, – настаивал Рублев и первый пошел к неработающему экскаватору.

Арутюнов, перешагивая через грязные участки, кое-где и перепрыгивая их, догнал Рублева и брезгливо посмотрел на свои дорогие ботинки.

– Ну?

– Поговорить надо, Роберт, – начал Рублев, разглядывая лицо собеседника, как будто видел его впервые. – Дело важное и теперь уже срочное.

– Ну? Говори, что случилось.

– Пока ничего, но может. Может, если вы, коммерсанты, будете продолжать дела с теми, с кем продолжаете их вести. Провалите вы свои проекты, если будете рассчитывать на Лысенко, на Портного. Не те это люди, не опора для вас.

Арутюнов нахмурился, но не перебивал. Грязные ботинки его больше не интересовали.