Город священного огня

– Мы слишком молоды, чтобы голосовать. Тем более, думаю, они справятся без нас. – Он нахмурился. – Нам придется вломиться, – сказал он. – Консул сказала мне, если я хочу звать себя Джейсом Лайтвудом, то у меня нет законного права на собственность Эрондейлов. У меня даже нет их кольца. Его не существует. Железным Сестрам придется смастерить новое. По сути, когда мне исполнится восемнадцать, я полностью утрачу право на имя.

Клэри сидела неподвижно, слегка держась за его талию. Были времена, когда он хотел, чтобы его подталкивали и задавали вопросы, а бывало наоборот, как сейчас. Он сам примет решение. Она обнимала его и тихонько вздыхала, пока он вдруг не напрягся в ее руках и не вдавил пятки в бока Путника.

Конь рысью направился вниз по тропинке, в сторону усадьбы. Низкие ворота, украшенные железным мотивом из летающих птиц, были открыты, и дорожка выходила на круглую покрытую гравием подъездную аллею, в центре которой располагался каменный фонтан, теперь высохший. Джейс остановился возле широкой лестницы, поднимающейся к входной двери, и уставился на пустые окна.

– Здесь я вырос, – произнес он. – Здесь умерла моя мама, а Валентин не подпустил меня к ее телу. Ходж принял меня и спрятал, так что никто не узнал. Тогда стояла зима.

– Джейс… – Она приложила раскрытые ладони к его груди, ощущая под пальцами его сердцебиение.

– Думаю, я хочу быть Эрондейлом, – неожиданно сказал он.

– Так будь им.

– Я не хочу предавать Лайтвудов, – ответил он. – Они моя семья. Но я понимаю, что если не возьму имя Эрондейлов, то со мной будет покончено.

– Это не твоя обязанность…

– Знаю, – сказал он. – В коробочке, которую дала мне Аматис, было письмо от моего отца ко мне. Он написал его еще до моего рождения. Я прочитал его несколько раз. Сначала я его просто ненавидел, хотя он и говорил, что любит меня. Но несколько предложений засели у меня в голове. Он писал: «Я хочу, чтобы ты был лучше, чем я сам. Не позволяй никому говорить тебе, кто ты есть или кем должен быть». – Он откинул голову назад, как если бы мог прочитать свое будущее в завитках карнизов. – Смена имени не меняет твоей сущности. Посмотри на Себастьяна – Джонатана. То, что он назвался Себастьяном, в конечном итоге ничего не изменило. Я хотел отвергнуть имя Эрондейл, потому что считал, будто ненавижу отца, но это не так. Может, он и был слабым и принимал неправильные решения, но он это знал. У меня нет причин его ненавидеть. А до него существовали целые поколения Эрондейлов – семья, сделавшая много хорошего, – и позволить всему их дому развалиться, лишь бы отомстить отцу, будет расточительством.

– Впервые я слышу, чтобы ты звал его своим отцом и говорил вот так, – сказала Клэри. – Обычно такие слова ты говоришь только о Валентине.

Она почувствовала его вздох, а потом его рука накрыла ее ладонь у него на груди. Его длинные и тонкие пальцы, такие знакомые, что она узнает их даже в темноте, были холодными.

– Однажды мы могли бы жить здесь, – произнес он. – Вместе.

Девушка улыбнулась, зная, что он ее не видит, но не смогла сдержаться.

– Думаешь, что можешь завоевать меня необычным домом? – сказала она. – Не забегай вперед, Джейс. Джейс Эрондейл, – добавила она и обхватила его руками.

Алек сидел на краю крыши, свесив ноги. Он предполагал, что кто-то из его родителей, вернувшись домой и посмотрев наверх, увидит его и накричат на него, но он сомневался, что Мариза или Роберт вскоре вернутся. После собрания их вызвали в кабинет Консула, и скорее всего они все еще там. Новый договор с Волшебным народом будет разработан в течение следующей недели, которую они проведут в Идрисе, а остальные Лайтвуды вернутся обратно в Нью-Йорк и отпразднуют Новый год без них. Формально на эту неделю Институт возглавит Алек. И он очень удивился, когда понял, что с нетерпением этого ждет.

Ответственность – хороший способ от всего отвлечься. Например, того, как выглядела Джослин, когда ее сын умер, или как Клэри заглушала тихие рыдания в пол, когда осознала, что они вернулись из Эдома, но без Саймона. То, как выглядело лицо Магнуса, суровое и отчаянное, когда произнес имя своего отца.

Потеря – это часть бытия Сумеречных охотников, ты этого всегда ждешь, но Алеку было не легче увидеть выражение лица Хелен в Зале Заседаний, когда ее изгнали на остров Врангеля.

– Ты не мог ничего сделать. Не наказывай себя, – прозвучал знакомый голос позади него. Алек зажмурил глаза, пытаясь выровнять дыхание, и ответил:

– Как ты здесь оказался? – Послышалось шуршание ткани, пока Магнус усаживался рядом с Алеком на краю крыши. Алек случайно мельком взглянул на него. С момента возвращения из Эдома он видел Магнуса всего дважды и то быстро: первый раз, когда Безмолвные Братья выпустили их из карантина, а второй – сегодня в Зале Заседаний. И ни разу им не удалось поговорить. Алек с тоской, которую ему плохо удалось замаскировать, посмотрел на него. К Магнусу вернулся его нормальный здоровый цвет лица после того истощенного вида в Эдоме. Его ушибы практически все зажили, а глаза снова сверкали на фоне потемневшего неба.