Город теней

Глава 21 «Норд-вест, гудки, синева…»

Санкт-Петербург,

март 2010 г.

Сегодня у Маши было преотвратное настроение. Началось с того, что в школе она завалила доклад. В итоге, возвращаясь в состоянии «раздумья о будущем», она не забыла погладить каменную кошку, зато умудрилась наступить на хвост настоящему коту. После чего и была выдернута из раздумий возмущенным мявом. Присела, дабы сообразными почесываниями и поглаживаниями заслужить прощение хвостатого страдальца, в результате чего выпала из поля зрения смотрящего исключительно в светлую даль занудного Светлого архивиста Сергея Васильевича. Это чуть не привело к печальным последствиям, так как он об нее споткнулся. Для сохранения остатков душевного равновесия мог быть применен только один метод — в сад. Все в сад!

Ей вдруг захотелось дойти до Петровской косы и взглянуть на залив. Уже на Чкаловском Маша обнаружила Вадима. И как только сумел найти? Она уже давно смирилась с его присутствием, и сам этот факт перестал до такой степени раздражать. А что самое главное — перестал мешать переходу в «ее мир».

Просто теперь сам мир немного изменился. В нем появились две новые детали — звук и неизменный Вадим. И этот новый мир нравился ей даже больше.

Но сегодня все шло наперекосяк, словно не только тот, но и ее собственный мир ополчились на нее. Даже музыка не вязалась с пейзажем. Как будто оркестр перепутал партитуру, и «маленькие лебеди» браво выплывали на сцену под увертюру к опере «Кармен». Видимо, такой уж день. В последней попытке спасти положение Маша на ощупь достала первый попавшийся диск, сунула в плеер и нажала «random».

Норд-вест, гудки, синева. Крейсер, не то миноносец.
В рубке радист репетирует: точка, тире, запятая…
Девочка машет с берега белой рукою.
Все с борта машут в ответ. Самый красивый не машет.

Жаль, жаль. А вот и не жаль. Очень ей нужен красивый.
Пусть он утонет геройски со всею эскадрою вместе.
Ангелы божьи станут ему улыбаться.
Ей, что ли, плакать тогда? Вот еще, глупости тоже.

Слез, грез, чудес в решете — ей бы теперь не хотелось.
Ей бы хотелось пожалуй что бабочкой быть однодневкой.
День — срок недолгий, он бы пройти не замедлил.
Ночь бы навек трепетать сердцу её запретила…

Но — мчат Амур и Дунай волны к Балтийскому небу.
Норд-вест, гудки, синева, сумасшедшее соло радиста.
Плачь, плачь, о сердце! Ночь миновала бесславно.
День не замедлил прийти — ясный, холодный, враждебный.

Щербакова в О.С.Б. обожали многие. Маша уже не помнила, кто именно навел ее на эти странные песни, настолько непохожие на то, что она обычно привыкла слушать. Но сейчас и он показался ей невероятно мрачным. Шаги депрессии, одно к одному…

«Ну все! Это уже слишком!» — подумала Маша и сорвала наушники.

— Ну что такого страшного случилось? — спросил подошедший Вадим, мягко приобнимая ее за плечи. — Кто нас укусил? Какая муха? Це-це?

— Нет, кое-кто похуже! Но точно — муха… Назойливая.

— Это кто же?

— Да наша литераторша. Доклад мне завалила. Ну, точнее, докладчик из меня действительно никакой, но она меня задержала после урока и говорит: «Плетнева, ваше умение работать с материалом, конечно, похвально, а вот ваши ораторские способности можно в оборонном деле применять. Доклады неприятельской армии читать — для погружения в глубокий анабиоз». Представляешь? Слушай, а вообще — зачем с нашими методиками в школу надо ходить?

«Ага, сказала — „с нашими“. Хороший знак!» — подумал Вадим. После чего сказал:

— Ты про изучение языков, что ли? Ну, так тебе это еще предстоит. Только знания придется подкреплять практикой. Думаешь, зачем стажеров решено за рубеж посылать — в Англию, в Канаду, в Германию?

— Ну вот Ольга — она же именно так английский и выучила? А остальное почему нельзя?

— Да потому что. Вот в компе знаний много, а он — разумный? До разумных пока и японцы не додумались, хотя тут нашу госпожу Ли надо порасспросить. Вот запомнишь ты начертание иероглифов под гипнозом, а нарисуешь потом такие каракульки, что ни один китаец не разберет. Навык магическими методиками не передается.

— В общем, сам понимаешь, до чего меня в этой гимназии достали!