Город Тьмы и Дождя (СИ)

Постникову пришлось остановиться и переждать острый приступ желудочных колик. То ли пилюля, то ли обычный страх... Алекс шепотом выругался в адрес 'благодетелей', подкинувших негодный товар. Похоже от их чудо-фармацевтики не стоит ждать никакой пользы, кроме вреда. Пару минут он стоял, опираясь на парапет и бездумно всматриваясь вдаль, насколько позволял близкий частокол высотных застроек. Боль в животе не прошла, но снизилась до приемлемого уровня. По крайней мере теперь Алекс мог нормально идти, не крючась от пронзительных уколов в брюшине. Заныла только-только затянувшаяся рана от осколка пули и, словно вторя ей, напомнила о себе подстреленная нога. На этот раз, для разнообразия, свежий шрам не заболел, а безумно зачесался.

- Твою мать, - тихо сказал Алекс. Пот катился по лбу и спине даже не каплями, а целыми потоками, источая вонь страха.

- Господи, за что же мне все это?.. - взмолился Постников, глядя в темно-синее небо, отражающее буйство городского света. Но там, в вышине, был только дирижабль, крестящий воздух контрастными лучами лазерной проекции.

- Квас как танк! Только квас!.. - донеслось сверху, словно в ответ.

Постников передернул плечами, вытер лоб рукавом.

'А может все бросить?..'

Мысль уже давно крутилась в голове у Алекса. Махнуть изо всех сил подальше... Нет денег, нет оружия, ничего нет. Но теперь он хотя бы понимает, что к чему в этом мире. Не пропадет... Алекс потер ладони, твердые и нечувствительные пальцы правой руки неприятно сжали левую, и прикосновение протеза привело в чувство. Слово сама смерть пожала ему руку костлявыми перстами.

Куда ему бежать? Как скрыться от новых 'друзей', которые решают вопросы на уровне министерств и государств? Можно, конечно, каким-нибудь чудом покинуть агломерацию, забиться в глухую нору, пробавляться малой копейкой там, где никого не интересуют документы и куда не заглянет всевидящее око преследователей.

Только... что это будет за жизнь?.. И сколько он там протянет, накрепко привязанный к иммуноблокаторам высшего качества?

В этот момент его накрыло.

Больше всего это походило на удар ледяной кувалдой по затылку. Бомба пронзительного, концентрированного холода взорвалась где-то в районе мозжечка, рванула вниз по позвоночному столбу. Проникла в каждую клеточку, заледенила нервы и мельчайшие кровеносные сосудики. Дыхание перехватило, и Алекс с шумным выдохом склонился вперед, опершись ладонями о собственные ноги, чуть выше колен.

- О, черт... - прерывающимся голосом пробормотал Постников, обращаясь уже к иной, не божественной силе.

Разум как будто протерли холодной мокрой тряпочкой, смывшей все комплексы и страхи. Мир вокруг стал пронзительно ясным, однозначным. Как белоснежный лист бумаги с чернильным росчерком - только два цвета, только правильное и неверное. Постникова бросало то в жар, то в холод, желудок превратился в сплошной комок боли, твердый и колючий, словно узел из морских канатов. След от раны на животе горел, как прижигаемый углями. Но странное дело, боль буквально тонула в ослепляющей ясности сознания. Физические страдания шли отдельно, как хорошо знакомый, однако чужой попутчик.

Постников улыбнулся - криво, дергано, дрожащими от напряжения губами. И шагнул вперед.

Бетонные плиты на площадке перед входом выщербились, сточились от времени, непогоды и миллионов людских шагов. Усадка почвы нарушила ровный строй квадратов, позеленевших от лишайников и плесени. В кривых щелях между ними пробилась жухлая трава. Центральный вход давно закрыли и для верности забили досками, которые среди торжества пластмасс выглядели как изъеденный древоточцем костыль рядом с высокотехнологичным протезом. Все, кому было нужно, проходили внутрь через черный ход - обычную стеклянную дверь, двустворчатую, в алюминиевой раме с узким поручнем наискось. И конечно же действовала только одна створка из двух.

Вечерние и ночные посетители здесь были привычны, поэтому дремлющий вахтер кинул вслед Постникову мутный, непроснувшийся взгляд. И снова клюнул носом, уронив на грудь голову в мятой форменной фуражке. Шаги Постникова гуляли под пыльными потолками, будто отражаясь от редких плафонов. В их свете все казалось желто-зеленым - мутным и нереальным.

Алекс прошел привычной дорогой, миновал несколько длинных коридоров, поднялся на два этажа-уровня, а затем спустившись на один. Ноги то несли его с легкостью крыльев, то казались тяжелыми и ватными - шагни и сразу упадешь. Но каким-то чудом он не падал. Это было все равно что идти в хорошем подпитии, только с абсолютно трезвой головой. Постников настолько ушел в себя, упиваясь новым ощущением, что сам не заметил, как память тела привела его к заветной двери из тонкого пластика, обитого рваной, облезшей клеенкой. Под пластмассой скрывалась сталь, но мало кто об этом знал.