Город тысячи богов (СИ)

Рассудительный голос Кротова подвел жирную интонационную черту под моими размышлениями. Не прощаясь, я нажал отбой. Все оформилось в зыбкую схему, полную пробелов, но имеющую право на жизнь. Я попытался вспомнить события последних двадцати лет, и связать их с Учителем, но получалось плохо. Я не знал, где он был, что делал. Мог только предполагать. Но от этих предположений зависело многое. Очень многое. Если взять за аксиому, что троллий гон начался не просто так, что в нем как-то замешан Учитель, что тролли не просто досадная помеха и туристическая достопримечательность, что таинственный склад с прожекторами, это хитроумная ловушка…

Я пробежался глазами по проспекту, выискивая движение. Как только слитый с ночью крылатый силуэт мягко спланировал с крыши, я швырнул в него ком Подземного Огня. Тварь заверещала, канула вниз, оставляя за собой жирный хвост рассыпчатых искр. Рухнув на асфальт, она все еще была жива, и меня это полностью устраивало. Время рассуждений прошло, настало время действий.

Камень подо мной ощутимо завибрировал. Обеспокоенный тролль ускорил шаг, и мне пришлось покрепче ухватиться за выступы, чтобы не сорваться. Держать догорающую тварь в центре проспекта, не давая забиться под стену и сдохнуть, не составляло особого труда. Объятая огнем, крылатая гадина проворно ползла вперед, удирая от смертоносной тролльей подошвы.

Когда она сгорит или ее нагонит тролль, я найду новую. Не будет новой – землю подожгу. Сам побегу впереди живым факелом, если надо. Учитель предусмотрел все, кроме своей смерти, я верил в это, и гнал тролля в портал, напоминающий багровую рану на теле ночи. Дух захватывало от собственного безрассудства, но, в конце концов, что мне было терять? Если мои расчеты не верны, я хотя бы узнаю, куда ведут эти таинственные врата!

ольга ты слышишь меня ольга

Я потянулся к ней всеми силами, но Ольга молчала. Оставалось только надеяться, что отвечать ей попросту некогда. Координаты, что передал Кротов, транслировались в никуда. Сейчас мои мысли мог прочесть даже самый захудалый ом десятого порядка. Выбора не было. Я напрягся, отправляя Ольге сигнал максимальной четкости:

самое важное прикройте тролля

ольга прикройте тролля

прикройте тролля это важно

услышь меня

услышь

ХХ

Не будь матери, Гора смяли бы в первые секунды боя. Он досадовал на себя из-за этого, но признавал полностью. Сказывалось отсутствие опыта. Оказалось, что победить такого хитрого, изворотливого и многочисленного противника одной грубой силой нечего и думать. Гор выкашивал низшие магические формы сотнями, но омы, спаянные в единый кулак, пока обходились без серьезных потерь. Лишь однажды по их рядам прокатилась смерть – Гор сумел создать вакуумный купол, и два десятка омов, не сумев пробить его стены, погибли страшной смертью. После этого противник стал еще осторожнее, изобретательнее и злее.

Атаки сыпались на Гора каждый миг, мелкие, как горох, заставляющие охранные заклятия вспыхивать изумрудными сполохами, и большие, после которых приходилось спешно латать прорехи и заклеивать трещины. Боград не давал ему поднять головы, и давил, давил, в надежде взять измором, обескровить Печать, заставить растратить силы попусту.

Мать стала его глазами и ушами. Его радаром. Гор улавливал отголоски ее боли, страданий по несбывшейся мечте, но куда сильнее звучала материнская ярость, желание защитить взрослого, но все еще маленького сына. Гор не понимал этой перемены, но был ей искренне рад. Ольга не зря считалась одним из лучших омов Бограда, и два десятилетия вынужденной магической аскезы дела не изменили.

Мать кричала «Под землю!», и Гор касался ладонью земли, иссушая ее до состояния камня, и недра ревели голосом Седого Незрячего, зажатого собственным тоннелем. Мать кричал «В небо!», и Гор отверзал небесные хляби, полосуя молниями гарпий и нетопырей. Изуродованные тела сыпались на поле боя, ломая прожженные крылья, калеча тех, кто не успел отскочить. Мать кричала «Раскройся!», и Гор послушно снимал щиты, и бил, что есть мочи, как в уличной драке, где нет места правилам и ограничениям. На телах людей вздувались волдыри и язвы. Вирусы проживали полный цикл в считанные минуты, убивая одного носителя, и тут же перекидываясь на следующего. Вурдалаки и вервольфы сходили с ума, набрасываясь на тех, кто стоял рядом. Атакующие фигуры вспыхивали неземным фиолетовым пламенем, пожирающим плоть и кости.

Промерзлая степь согрелась от крови, пьяно зачавкала, потекла. Боград наползал, безучастно топчась по обгорелым трупам. Ноги, копыта, лапы и клешни растирали мертвецов в кровавую кашу, вминали в грязь. Ноздри Гора разъедали запахи крови, дерьма, и обугленной плоти. Вонь мокрой шерсти перебивала только вонь шерсти паленой.