Город у моста (Репортажи из Англии)

- Мы продавали такие брошюры в дни стачки, когда я - сын, внук и правнук шахтера, пятнадцатилетним парнем разъезжал по стране с агитбригадой, которая давала концерты и собирала пожертвования, - рассказывает ветеран рабочего движения Дэй Фрэнсис, до недавних пор возглавлявший союз горняков Южного Уэльса. - Родина Октября была тогда у всех на устах, - продолжает он. - Один миллион 250 тысяч фунтов стерлингов собрали в помощь нам советские люди. И мы сознавали, каких жертв это стоило: ведь нужда была знакома им в ту пору, пожалуй, еще больше, чем нам. А сколько злобной беспардонной клеветы о "золоте Кремля", о "красной угрозе" исторгали тогда антисоветчики, которые и сегодня все еще дуют в ту же самую дуду. Солидарность с трудящимися СССР - наше бесценное достояние, на которое мы никому не позволим посягать!

Солидарность - вот лейтмотив спектакля "Девять дней и ворота Солтли", объединяющего летопись стачки 1926 года с картинами современных классовых схваток. Заключительная сцена спектакля возвращает зрителей к нашим дням. Она воскрешает хронику горняцких стачек 70-х годов, когда 20 тысяч машиностроителей Бирмингема и Ковентри пришли на помощь шахтерским пикетам у ворот угольного склада Солтли и когда правящим классам пришлось уступить.

Не помог консерваторам взятый из арсенала 1926 года лозунг "Кто же в конце концов управляет страной: правительство или профсоюзы?".

Тем не менее буржуазная пропаганда не перестает твердить о том, будто возросшее влияние профсоюзов в политической жизни Британии стало-де "угрозой для парламентской демократии". Сплоченность организованных тружеников страны, солидарность международного пролетариата действительно стали в наши дни столь грозной силой, что эксплуататоры вынуждены считаться с ней и вместо фронтальных столкновений идти на всяческие закулисные маневры и раскольнические приемы.

Девять дней мая оставили глубокий след в сознании британского рабочего класса, помогли ему по достоинству оценить его друзей и недругов. Девять дней всеобщей забастовки, когда организованные труженики страны дружно выступили в поддержку шахтеров, и последовавшие за ними шесть долгих месяцев, когда горнякам пришлось вести тяжелый и неравный бой в одиночку, все эти яркие страницы в истории британского рабочего движения по праву могут быть названы подвигом классовой солидарности - и в национальном и в международном смысле.

Колокола Ковентри

Осенние листья ложатся на каменные плиты, на основания разрушенных колонн, озаряют багрянцем темные, в подпалинах, стены, над которыми вместо стрельчатых сводов раскинулось ноябрьское небо. Сама осень словно возлагает венок на многострадальные камни города Ковентри.

Возрождая город из пепла, люди преднамеренно сохранили эти руины средневекового собора, как предостерегающее напоминание о ноябрьском дне 1940 года. О трагическом для Ковентри дне, когда 449 гитлеровских бомбардировщиков "Юнкерс-88" волна за волной принялись методически уничтожать этот древний английский город.

Из 75 тысяч его домов 62 тысячи были разрушены. Три дня и три ночи над развалинами бушевало море огня. Гитлер похвалялся, что стер Ковентри с лица земли. Геббельсовская пропаганда даже пустила в ход термин "ковентризация" как безжалостное тотальное уничтожение целого города.

Будто пламенем и кровью окрашен яркий ковер, которым каштаны и клены устлали мемориальный парк, высветили длинные шеренги могильных плит с именами пожарников, бойцов гражданской обороны. Да, минувшая война была знакома здешним жителям не только по газетным сводкам!

Шпиль колокольни да остов обгоревших стен - вот все, что осталось с того ноябрьского дня от собора св. Михаила. "Построен в пятнадцатом веке, разрушен в двадцатом" - повествует подчеркнуто лаконичная надпись на его руинах. Сколько поколений путников, направлявшихся в Ковентри, отыскивали глазами этот средневековый шпиль, которому суждено было стать ориентиром для варваров двадцатого века - пилотов фашистского люфтваффе.

Жертвой "ковентризации" стало сердце Англии, и не только в сугубо географическом смысле слова. Уже в средние века Ковентри уступал по своему экономическому значению лишь трем городам в стране: Лондону, Йорку, Бристолю.

А с той поры, как Англия прослыла "мастерской мира", и потом, когда она утратила подобную роль, Ковентри неизменно остается одним из главных претендентов на то, чтобы считаться мастерской Англии.

Город искусных часовщиков получил в прошлом веке известность на мировых рынках как производитель швейных машин, потом велосипедов. В 1896 году компания Даймлер выпустила тут первый английский автомобиль, а еще через несколько лет здесь же, в Ковентри, было положено начало производству прославленных английских мотоциклов.

Избрав мишенью этот старинный город, гитлеровцы направляли удар по средоточию квалифицированнейшей рабочей силы страны.

Но даже бесчеловечная жестокость "ковентризации" оказалась бессильной парализовать производственный потенциал города моторов, который продолжал вносить немалый вклад в борьбу против нацизма во время второй мировой войны.