Город в конце времён

— У нас есть неплохая подборка насчет глубоководных исследований, доставили буквально на днях. Биб, Пикар, такого рода вещи.

— Да нет, спасибо…

Даниэль вышел из магазина, отвесив полупоклон и неловко махнув рукой на прощание. «Очень хорошо, — похвалил он свое новое тело. — Начало положено».

Он научился верить Бандлю. Из монографии о криптидах почерпнул ряд важных подсказок, несколько лет тому назад, в другой пряди, другой жизни. Бандль составил своего рода каталог сообщений о животных, которые не могли существовать — морские драконы, получеловеческие гибриды, уховертки размером с крысу. Любое из этих существ можно считать признаком. Вариации, пермутации — предупреждения, собранные в единый авторитетный текст.

Однако на обратном пути Даниэлю пришло в голову, что не стоит, пожалуй, приходить сюда еще раз. Что-то странное читалось в том, как его разглядывал хозяин магазина. Возможно, на столь позднем этапе опасно даже справляться насчет Бандля.

Десять баксов — коту под хвост.

Даниэль стоял на бордюрном камне, помаргивая на яркие облака и низкое осеннее солнце. Какой красивый мир.

Ты — то, что оставляешь после себя.

Дед, навещая его в тюрьме, сказал как-то: «Куда ты рвешься, молодой человек? Ты не перед чем ни остановишься, лишь бы попасть туда, я прав? В конце концов ты бросишь за спиной так много, что предстанешь перед Богом пустым, как твоя проклятая шкатулка, — ты пуст настолько, что от тебя самого ничего не осталось, даже небеса не важны».

Подступили слезы.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ НУЛЕЙ ГЛАВА 23

ЯРУСЫ

Проход был сделан для человека поменьше, чем Джебрасси или Тиадба. В свое время зеленые круги, расположенные через каждые несколько ярдов, создавали, надо полагать, освещение, однако сейчас от них и в помине не было даже самого слабого света.

Согнувшись в три погибели, затем и на всех четырех, они ползли в темноте по сырому туннелю: впереди ничего, лишь стягивающееся пятно тусклости позади. По истечении срока куда более долгого, чем предполагал Джебрасси, они так и не достигли вертикальной шахты.

Тиадба сказала:

— Как меняется время, ты заметил? Надоело, сил нет. Один день оно короткое — на следующий длинное. У меня такое чувство, будто мы ползем и ползем с момента рождения. Даже здесь. Уж казалось бы, в Диурнах…

— Постой, прошлый раз сколько оно для тебя тянулось?

— Не знаю, — ответила она, хмыкнув. — О, смотри! Похоже, мы почти добрались. — Тиадба заторопилась вперед, и вскоре он увидел силуэт ее ног и ступней, потому что девушка поднялась во весь рост. — Давай сюда! Тут ступеньки начинаются.

Свет был тусклым — падал с большой высоты, догадался он.

— И они приведут нас… как-как ты это назвала?

— На «балкон». Не знаю, что это за термин. Совсем не похоже на наши слова, правда? Лестница очень узкая. Лучше всего идти боком — обхватив руками центральную колонну. В общем… придется потрудиться.

Похоже, ей было проще, чем ему. Потянулся очередной бесконечный период времени, приходилось карабкаться и пробовать другие способы подъема семенящими приставными шагами — поминутно ударяясь головой. Тиадба не теряла хорошего расположения духа. Его восхищение этой девушкой росло, в немалой степени из-за ее запаха, заполнившего стесненное пространство.

— Вот, — сообщила она. Ее ладонь, едва заметное бледное пятно, скользнула вдоль длинной щели в непроницаемой гладкости, окружавшей лестницу. — Взгляни сюда и скажи, как тебе кажется, это для лифта?

Сквозь щель он разглядел своего рода рельсы, вертикально проложенные в соседней шахте, более яркой и просторной, чем та, по которой они взбирались. Никаких признаков лифтовой кабины он не заметил.

— Здесь столько всего нового, мы даже не знаем, на что обращать внимание, — донеслись сверху слова Тиадбы. Голос стал заметно тише, дистанция между ними увеличивалась; девушка была гибче, выше, посильнее, чем он…

— Не бросай меня, — позвал Джебрасси, лишь наполовину в шутку.

Время растянулось. У него заболела голова при попытке сообразить, сколько прошло с начала подъема. Затем нахлынуло что-то вроде паники, и он судорожно прижался к лестнице — к окружавшему цилиндру стен — изо всех сил, пока не заныли суставы и больно защемленные участки кожи. Дыхание стало напоминать истерические всхлипы, ему показалось, что он умер, но все еще способен видеть, слышать… чувствовать, как отмирает и гниет его собственная плоть…

— Я на месте! — крикнула Тиадба. — Давай, поторапливайся! Узковато здесь, но места для двоих хватит, если потесниться.

Шаря глазами в поисках света, Джебрасси захлопнул рот и ускорил подъем. Вскоре он выполз в короткий горизонтальный штрек, пробрался чуть вперед, затем через следующий люк, а оттуда в открытую кабинку — закругленную ложу «балкона».