Город в осенних звездах

— Ваша милость, — склонился он над рукою моей герцогини. — Какая честь моему дому. Согласно желанию вашему6 собрание было созвано. Сам я имею честь предложить вниманию вашему свои скромные опыты. Горю нетерпением узнать ваше мнение.

Потом ладонь моя утонула в большой его теплой руке. Я также был расцелован в обе щеки.

— Душевно рад видеть вас у себя. — Он сказал это так, словно давно уже ждал меня в гости. Тот же приветственный ритуал повторился и с Сент-Одраном, но с добавлением:

— Надеюсь, сударь, за обедом вы объясните мне поподробнее принципы воздухоплавания.

— С удовольствием, сударь, — расплылся в улыбке Сент-Одран. — С превеликой охотою, сударь. Вы, стало быть, человек ученый?

— В некотором роде. Я, сударь, можно даже сказать, источник всех огорчений почтенного нашего общества. Зовут меня… о чем Клостергейм, как видно, запамятовал… князь Мирослав Михайлович Коромко.

— Вы из Южной России, сударь? — полюбопытствовал я.

— Кузен мой был гетманом Запорожской Сечи. Служил государыне Екатерине. Полагал сие высочайшею честью.

Остальные же запорожцы, как оказалось, были иного мнения на этот счет! — Смех его прозвучал искренне и открыто. — Вы, сударь, знаете Россию?

— Санкт-Петербург. Немного — Москву. Также мне довелось побывать и в Татарии, и в Сибири. Но эти же регионы здесь у вас в Миттельмархе, к сожалению, абсолютно мне неизвестны.

— Мне тоже, сударь. Ни разу там не был. Я и сам тоже не уроженец здешнего царства реальности, просто в погоне за достижениями своего ремесла — ли искусства, как его еще называют — я пересек границу между мирами и поселился здесь, не один уже год назад. Ибо алхимию практиковать всего лучше здесь, в Миттельмархе, или, по крайности, я в свое время так думал.

— И вы никогда не стремились вернуться назад? — поинтересовался Сент-Одран, собирая уже информацию, каковая могла бы ему пригодиться при подготовке возможного бегства.

— Мне просто не позволяли, сударь. — Мирослав Михайлович опустил очи долу и, подступив к Клостергейму, провел рукой по груди его и плечам. Тот поморщился и отстранился, не сделав при том никакого видимого движения, точно как кошка. — Вот он, вольный бродяга, который блуждает туда и сюда по желанию, легко и беспечно, как птичка. — При этом он подмигнул мне, однако же было ясно, что он питал искреннюю привязанность к этому капитану в отставке люциферова войска. — Я оплатил свой проезд только в один конец.

Клостергейм же, не востребованный ни Небесами, ни Адом, возможно, единственный из всех нас, кому знакомы оба мира.

Но они уже скоро сольются и станут едины, верно, герр Иоганнес? Очень скоро, если только все наши планы осуществятся?

— Что?! — изумился Сент-Одран. — Так вот вы что замышляете?! Убрать все барьеры? Чтобы Миттельмарх слился с нашим миром? А что Земля… масса ее увеличится вдвое? А объем? И что тогда станет с другими планетами и светилами?

— Все это принято во внимание, — утешил его русский князь. — На самом деле, сударь, сие слияние двух миров — это не более чем элементарный фокус по сравнению с главною нашею целью.

— Да ну?

— Князь Мирослав, — рассмеялась Либусса, — вы здесь так привыкли к свободному обращению, что рискуете пострадать из-за собственной опрометчивости!

Он вдруг весь как-то сник.

— Прошу прощения, сударь, — поклонился он Сент-Одрану и раскурил свою трубку от огонька одной из греческих лампадок, мерцающих под странным триптихом, причем пыхал трубкой минуты две-три, пока она не разгорелась как следует. — Ну-с, — проговорил он нарочито легким тоном, — старые разногласия, как я понимаю, теперь улажены.

— Они не будут улажены, — возразила ему герцогиня, — пока не установится окончательное Единение. Что-нибудь вы еще видели интересного в этом вашем стекле?

— Клостергейм рассказал вам, да? Открытие это я сделал случайно… мы как раз превращали песок Сахары, серу и агат в разжиженный философский камень.

Когда жидкость затвердевала, сосуд, ее содержащий, треснул, и она вылилась прямо мне на скамью. Как вы, должно быть, знаете, со мною был Ди. Он это увидел, после чего весь остаток недолгой жизни своей провел в безуспешных попытках добиться того же.

Субстанция собралась в лужицу, которая затвердела почти мгновенно. Образовалось нечто похожее на стекло. Магическую формулу я использовал ту же, что и при заклинании к Будущему. В искаженной туманной картине узрел я Ди. Дом его в Англии осаждала толпа разъяренной черни. Они подожгли поместье. Дом горел, горела бесценная библиотека. Я до сих пор сомневаюсь, нравственно я поступил или нет, решив ничего ему не говорить. В зеркале этом, понятно, мне было явлено будущее. Оно ни раз мне предсказывало события, происходившие потом со мною… так6 незначительные повседневные пустяки.

Зеркало, впрочем, орудие ненадежное, я бы не стал на него полагаться всецело. И все же открытие это было действительно счастливой случайностью. Другого такого зеркала просто не существует. Даже подобного не существует. И все попытки мои сделать такое же или лучше закончились неудачей.