Город. Все живое… Рассказы

ния таких миров. Если же принять гипотезу Разгона, что

другие миры, о которых говорится в цикле, есть не что

иное, как наш множественный мир, то разве не очевидно, что мы уже должны были обнаружить мир, изобра-

женный в предании? Конечно, некоторые миры гоблинов

закрыты, это всякому известно, но столь же хорошо из-

вестна причина, почему они закрыты, – во всяком случае, не в силу тех обстоятельств, которые описаны в чет-

вертом предании.

Некоторые исследователи считают четвертое пре-

дание вставным, будто бы оно вовсе не из этого цикла и

целиком заимствовано. С этим выводом трудно согла-

ситься, поскольку предание вполне вяжется с циклом и

служит одной из главных осей всего действия.

О персонаже этого предания Байбаке неоднократно

писалось, якобы он унижает честь нашего рода. Воз-

можно, у некоторых щепетильных читателей Байбак и

впрямь вызывает брезгливость, однако он выразительно

контрастирует с выведенным в предании Человеком. Не

Человек, а Байбак первым осваивается с новой ситуацией, не Человек, а Байбак первым постигает суть происходя-

щего. И как только разум Байбака освобождается от

власти Человека, становится очевидно, что он ни в чем не

уступает человеческому разуму.

Словом, Байбак при всех его блохах – персонаж, ко-

торого нам отнюдь не надо стыдиться.

Как ни кратко четвертое предание, оно, пожалуй, дает читателю больше, чем остальные части цикла. Не-

сомненно, это предание заслуживает того, чтобы его

читали вдумчиво, не торопясь.

IV. ДЕЗЕРТИРСТВО

Четыре человека – двое, потом еще двое – ушли в ревущий ад Юпитера и не вернулись. Ушли туда, где свирепствовал непрекращающийся ураган, даже не ушли, а ускакали на четырех конечностях, поблескивая влажными от дождя боками.

Потому что они уходили не в человечьем обличье.

Теперь перед столом Кента Фаулера, руководящего

Куполом № 3 Службы изучения Юпитера, стоял пятый.

Под столом Фаулера старина Байбак шумно почесался, потом снова задремал.

С болью в душе Фаулер вдруг осознал, что Гарольд

Ален молод, чересчур молод. У него юный доверчивый взгляд и лицо человека, который еще никогда не испытывал страха. Странно… Странно, потому что обитатели куполов на Юпитере хорошо знали, что такое страх. Страх и смирение. Очень уж неуместна тщедушная особа человека на этой чудовищной планете с ее могучими стихиями.

– Вам известно, что это чисто добровольное дело? –

сказал Фаулер. – Вы вовсе не обязаны идти.

Непременная формула, не больше. Эти же слова были сказаны остальным четверым, но все равно они пошли.

Пойдет и пятый, Фаулер в этом не сомневался. Но в душе его вдруг шевельнулась смутная надежда, что Ален откажется.

– Когда выходить? – спросил Ален.

Прежде Фаулер воспринял бы такой ответ с тайной гордостью. Прежде, но не теперь. Он насупился.

– В течение часа.

Ален спокойно ждал.

– Мы проводили уже четверых, и ни один не вернулся, –

продолжал Фаулер. – Вы это, конечно, знаете. Нам нужно, чтобы вы вернулись. Никаких героических спасательных операций. Нам нужно одно, самое главное, – чтобы вы вернулись, доказали, что человек может жить в обличье юпитерианского существа. Дойдете до первой вешки, не дальше, и сразу возвращайтесь. Никакого риска. Никаких исследований. Сразу обратно.

Ален кивнул.

– Понимаю.

– У пульта преобразователя будет мисс Стенли. Тут вам опасаться нечего. Преобразование все перенесли благополучно. Вышли из аппарата в безупречном состоянии. Мы передаем вас в руки квалифицированного специалиста.

Мисс Стенли – лучший оператор преобразователей во всей солнечной системе. Она работала почти на всех планетах.

Поэтому ее и назначили к нам.