Город за изгородью

– Я о другом… Медсестра сказала, у тебя было несколько перепадов давления на этой неделе. И два обморока. Ты не справишься в шахте. Она погубит тебя.

Он меня злит.

– Ну что ж, значит, это у нас семейное. Куда деваться? Мы с матерью по уши в старых кредитах. Кто-то теперь должен быть главным в семье. Мне нужно быть сильным. Таким, какими были отец и брат.

Мне не нравится говорить о моей болезни. Не нравится говорить о том, что не поддается моему контролю. Компенсации, которую выплатили в связи со смертью отца, хватило только на часть кредитов. Остальное нам с матерью еще придется выплачивать…

Он протягивает мне руку.

– Мне жаль, что эта трагедия зацепила твою семью, Никита. Мне очень жаль, что все идет так. Это не дело – детям бросать школу и хоронить себя на рудниках с ранних лет. Совсем не дело… Тем более тебе, с твоими проблемами.

Я через силу пожимаю его руку. А потом убираю и бесстыдно вытираю ладонь о новенький свитер. Гордо смотрю на директора и хмыкаю:

– А вы не беспокойтесь обо мне. Мне с детства суждено сдохнуть в канаве, как последней ублюжей собаке. Вы лучше о живых беспокойтесь.

Я забираю документы и ухожу, не попрощавшись.

У школы меня ждет Архип. Он радостно трясет похожими бумажками. Архип тоже больше не может продолжать учебу – денег, которые ему приносила подработка после учебы, чертовски мало. Ему не хватает родительской поддержки, чтобы продолжать обучение. Так он мне объяснил. Но я подозреваю, что по большей части он бросил институт из-за меня – чтобы я всегда был под его присмотром. Только я не спрашивал его об этом – он не признается мне.

Мы не хотим идти к своим ребятам. Мы хотим, чтобы этот день был только для нас двоих.

Мы залезаем на крышу дома Архипа, куда заранее притащили несколько мешков со школьными учебниками и тетрадями. Распиваем по бутылке с какой-то адовой бражкой. Нам становится легко и весело, кажется, что сейчас нам даже море по колено. Делаем глоток за глотком, просматриваем свои старые тетради – смеемся над пошлыми рисунками, которые рисовали на обложках.

– Пей до дна, Архип! Смотри, как делаю я! – Смеясь, я допиваю горючую смесь.

Он следует моему примеру – и вскоре мы держим в руках пустые бутылки.

– Ух, обжигает! – морщится Архип.

Мы подходим к краю и швыряем бутылки вниз. Попадаем на бетонную площадку – и слышим звон бьющегося стекла. Стоящие внизу бабули поднимают головы и видят нас – они ругаются и грозят нам кулаками. А мы, смеясь, расстегиваем ширинки и ссым на них сверху – бабки разбегаются в стороны.

– Мочи их! – кричим мы. – Мочи престарелых шлюх!

– Топи эти старые калоши!

– Чего ты мне своей палкой там машешь? Долби себя в горло своей клюкой, вислозадая ты гадина!

Накричавшись вдоволь и выместив злость на подъездных бабуль, мы бегаем по крыше и распугиваем голубей. А потом рвем на куски тетради и учебники: часть поджигаем, а часть со смехом бросаем с крыши.

– Соли и кислоты. Спирты и эфиры – в топку!

– Корненожки. Споровики. Инфузории. Губки. Горите в аду!

– Рациональные уравнения. Квадратичные функции. Повесить!

– Грибоедов. Островский. Пушкин. Достоевский. Поджарить на электрическом стуле!

Мы перечисляем то, что изучали, – или то, что должны были изучать в школе, после каждой фразы бросаем вниз скомканные обрывки листов, вырванные из тетрадей и учебников.

Они нам больше не понадобятся… Наша судьба уже определена.

Слезаем с крыши и идем по кривым улицам Чертоги. Гордо задираем головы, расправляем плечи, пристаем к проходящим мимо парням.

– Слышь, пацан! Есть че по карманам? А если найду?

– Эй, ты! Ты, тот, что с наушниками! Че слушаем? А ты че такой неразговорчивый?

– Упырь, а упырь? Мне не нравится твоя футболка. На ней буквы на ненашенском языке. Не понимаю ни черта. А я не люблю, когда я чего-то не понимаю, усек? Сымай!

За такую дерзость получаем по паре ударов в челюсть. Но мы не унываем. Вытираем кровавые сопли, идем, шатаясь, обнимая друг друга, радостно кричим проходящим мимо девчонкам:

– Эй, девчоночки, посмотрите на нас! А вашим мамам зятья не нужны? Посмотрите, какие мы! А мы школу сегодня закончили, теперь работать будем! Мы вам хорошими мужьями будем! Вы такие хорошие девчоночки, а выходите за нас замуж!

Девчонки в ужасе смотрят на нас и ускоряют шаг. А мы лыбимся им вдогонку.

Смелые, сильные, радостные, дерзкие. Любящие жизнь до кончиков пальцев – это все о нас.

Мы потеряли свои семьи. А теперь нас усыновят шахты.

Дети рудников – вот кто мы теперь.

Мы отмечаем этот день – последний день детства.

А с завтрашнего дня мы станем взрослыми.

Глава 5. Ханна

Мы с Китом пили какао у него дома. Он познакомил меня со своей мамой. Она оказалась очень милой, только вот… Слишком печальной. А еще она немного побаивалась меня, смотрела на меня так, будто я – инопланетянка. Но все равно встреча оставила приятное впечатление. Я бегу домой, кутаюсь в дождевик, пытаясь спастись от холодного колючего дождя. Яркие желтые сапожки месят грязь и весело хлюпают. Мне не холодно – меня согревают воспоминания о приятной теплой встрече и горячем какао.