Город за рекой

Сам старинный дворец, вероятно, имел форму прямоугольника, подобно всякой укрепленной твердыне. По линии последних домов можно было прикинуть размеры давнего сооружения. С трех сторон оно примыкало к остальной городской территории, а с четвертой, северной, граничило с бездорожной пустошью, круто уходящей вниз, к галечному руслу большой реки – той же, какую Роберт пересек по железнодорожному мосту. И там, где изгиб ее русла подходил к городу ближе всего, располагался дворец, а ныне причудливый комплекс, воздвигнутый на его месте: городская Префектура.

Во всех этих соединенных между собой постройках, в аккуратно разгороженных, похожих на соты комнатушках нижних этажей сидело за мраморными столами множество мужчин и женщин. Одни сортировали бумаги, помечая их определенными значками или снабжая штемпелем. Другие, приложив палец к носу, готовили документы, листали толстенные папки, которые доставали из стальных шкафов. Нередко папки со списками и формулярами передавали от стола к столу, и каждый извлекал или, наоборот, подшивал какую-то бумагу. Происходило все по давным-давно отлаженной схеме, ни особого рвения, ни заметной увлеченности не наблюдалось. Когда эти мужчины и женщины поднимали глаза от бумаг, в их чертах обнаруживалась только пустая серьезность. Внушительную отрешенность гладких лиц подчеркивали похожие на тюрбан зеленые головные уборы. Поверх одежды все носили форменные халаты в серо-желтую полоску, маскировавшие разницу полов. Правый рукав каждого из чиновников украшала нашивка, сообщавшая о значимости и ранге его должности. Между отделами непрерывно сновали курьеры, чья деловитость придавала безмолвной суете что-то бестактно-болтливое.

Немного погодя Роберт остановил одного из курьеров, предъявил письмо Префектуры. Курьер бросил взгляд на шифр вверху бумаги, скрестил руки на груди и сказал Роберту следовать за ним. Через проем в стене они вышли на безлюдную площадь, на длинный голый двор, в конце которого находилась довольно большая постройка. Там провожатый усадил Роберта в вестибюле и попросил подождать. Затем другой курьер провел его в приемную Верховного Комиссариата городской администрации. И пол, и кресла, и столы были здесь из пестро инкрустированного мрамора.

Холодная торжественность комнаты, где Роберта без объяснений оставили одного, конечно же, возымела свое воздействие. Нервное напряжение ввиду предстоящей в скором времени встречи с Префектом или с кем-то из его штаба, от которой зависело его личное будущее, нарастало с каждой минутой ожидания. Он нетерпеливо барабанил пальцами по краю стола. Ничего не происходило; время замерло. Оно опять сдвинулось с места, только когда Роберту велели через узкую боковую дверцу войти в кабинет Комиссара.

Высокий чиновник прошел навстречу Роберту почти до порога. Он тоже был в полосатом халате, и глаза Роберта, покуда толком не освоившиеся со знаками на нашивках, не углядели отличий от всех прочих чиновников, вплоть до мелкой сошки, то бишь курьеров. Ну разве что он, согнув руку в локте, держал свой зеленый тюрбан под мышкой, демонстрируя голый череп, тщательно выбритый на манер азиатских сановников. Чиновник почтительно поздоровался, усадил Роберта в мраморное кресло – тот с удовольствием отметил, что оно устлано подушками, – после чего направился к большому письменному столу и занял место напротив Роберта, укрывшись за стопками бумаг и всевозможных канцелярских принадлежностей. Роберт обратил внимание на микрофон и динамик.

– Господин Префект, – начал Верховный Комиссар звучным монотонным голосом, в котором сквозила усталость, – господин Префект просил меня принять вас, милостивый государь. Спасибо, что вы последовали нашему приглашению. Обратились мы к вам по двум причинам. Во-первых, в административном порядке у нас появилась вакансия, которую, как мы полагаем, должен занять наилучший кандидат. Во-вторых, по нашему впечатлению, вы, господин доктор Линдхоф, по сей день не имели возможности надлежащим образом раскрыть свои природные способности. Или я ошибаюсь?

– Можно и так сказать, – ответил Роберт. – Почти пять лет я проработал вспомогательным научным сотрудником в Институте исследования клинописи. Но с тех пор как в связи с повсеместным сворачиванием культурной деятельности институт был вынужден закрыться, я работал только для себя, только вот на отклик рассчитывать не приходится. Не говоря уже об экономических трудностях – как свести концы с концами.

Комиссар кивнул:

– Ваши обстоятельства нам, разумеется, известны. Однако интересующая нас область исследований относится не к узкому аспекту прошлого, как ваши аккадские штудии касательно «Эпоса о Гильгамеше», а к широкой, я бы сказал, покуда вполне конкретной эпохе минувшего. Речь о той зоне, где жизнь стоит на пороге прошлого. И ваша задача, господин доктор Линдхоф, – запротоколировать определенные процессы и явления, прежде чем они канут в забвение.

Благоговейно слушая, Роберт слегка наклонился вперед.

– Стало быть, – сказал он, – меня ожидает здесь пост хранителя.