Город заблудших (ЛП)

– Я не говорила, что хочу знать, где камень, – объясняет Габриэла, – и не собиралась об этом спрашивать. А он должен выполнять правила. Теперь вываливай. Где Джаветти?

Дариус разражается хохотом, от которого трясется вся комната.

– Видишь? – говорит он мне. – Вот почему она мне нравится. Напоминает о девушке из Персии, с которой я когда-то был знаком. – Он откашливается, хрустит шеей, закатывает глаза. Целое, мать его, шоу. – Он на автосвалке, – говорит наконец Дариус вкрадчивым, как у ярмарочной гадалки, голосом.

– На автосвалке? – переспрашивает Габриэла. – На какой еще автосвалке?

– «База металлолома Маккея», – отвечаю я. Господи Иисусе. А Саманта справилась на ура. Практически вручила Джаветти камень с книгой, да еще и местечко обеспечила, где он сможет подвести себя под монастырь. – Это недалеко. У реки. – По-быстрому рассказываю Габриэле, как узнал о свалке.

– Ясно, – говорит она. – Тогда двинем туда и…

Комната содрогается, как будто в нее въехал автобус.

У меня кишки в узел завязываются, по рукам течет жидкий огонь. Я уже привык не испытывать боли, поэтому, вконец офонарев, падаю на колени. Так же внезапно, как и появилась, боль проходит.

– Какого хрена?

– Временное отключение, – говорит Габриэла. – Он приступил.

– Отключение?

– Камень подключается к местным источникам, – объясняет Дариус. Его явно все это не радует. – Тянет из них силу. Много силы. Вам пора идти. Сейчас же.

Чувствую себя так же паршиво, как когда начинаю разлагаться. Только голода нет. Смотрю на руки. Они на глазах ссыхаются. Становятся серыми. Сквозь кожу проступают темные пятна.

Бар опять сотрясается, и во мне взрывается ослепительная вспышка боли. Габриэла изо всех сил тащит меня к двери.

Дариус покрыт потом.

– Еще одна такая встряска, и я не знаю, смогу ли удержать дверь открытой, – говорит он. Внешне он абсолютно спокоен, но что-то в его голосе заставляет меня нервничать.

– Это место ненастоящее, – говорит Габриэла в ответ на мой вопросительный взгляд. Она подталкивает меня вперед, а я с трудом стою на ногах. – Оно существует независимо от местного источника, чего не скажешь о двери. Дариус пользуется силой из источника, чтобы дверь вела в «Эджвуд». Еще один мощный перепад энергии, и дверь закроется. А мы застрянем здесь.

– А если она совсем исчезнет? – Голос у меня скрипит и сипит, как будто в нем повсюду дыры.

– Бару конец, – отвечает Дариус. – То есть он по-прежнему будет здесь, но выглядеть будет иначе. Обстановочка станет… не такой приятной.

– А ты? – спрашиваю его я.

– Со мной все будет путем. Это место создано ради ваших интересов, а не ради моих. Советую поторопиться.

Один за другим начинают исчезать посетители – плоды гиперактивного воображения Дариуса. Испаряется танцовщица. За ней другая. Потом целые группы людей. Стихает музыка – инструмент за инструментом, когда фантомные джазисты растворяются в воздухе прямо на сцене. Все равно что наблюдать за попкорном, только наоборот. Стены мерцают, становятся размытыми.

Мы бежим к выходу. На полпути у меня немеет левая нога. До самой двери волочу ее по полу. Габриэла распахивает дверь. По ту сторону – вестибюль «Эджвуда», но он мигает, как хреновые титры в фильмах с Чаплином.

– Твою мать, – бормочет Габриэла.

– Все так плохо?

– Очень.

Я почти чую запах перегретых шестеренок у нее в голове, пока она думает, оценивает шансы, просчитывает варианты. Внезапно ею овладевает стремное спокойствие.

– Если я переступлю порог, когда погаснет свет, – говорит она, – то в живых мне уже не бывать.

Мигание усиливается, темные интервалы теперь заметно длиннее.

– То есть мы застряли?

У меня со лба медленно сползает на пол полоска кожи.

– «Мы» – это перебор, – говорит Габриэла. – Ты и так труп.

– Нет. Ты здесь не останешься. Тебе нельзя. Должен быть другой способ отсюда выбраться. Дариус говорил, что…

– Дариус чересчур все упрощает. Приятного, конечно, будет мало, но я не умру, если буду здесь, когда погаснет свет.

– Ты уверена? Точно знаешь, что произойдет, когда тут все вырубится?

Она оглядывается на Дариуса. Тот моет рюмки. Насвистывает себе под нос. Из кожи вон лезет, чтобы выглядеть спокойным. Но никого из нас ему не обдурить. Рюмки испаряются, как только он ставит их на стойку.

– Нет, – отвечает Габриэла. – Зато я точно знаю, что умру, если сейчас пройду через дверь. – Она старается держаться, но я по глазам вижу, что ей страшно.

– Если я доберусь до Джаветти до того, как иссякнет вся сила…

– То бар и дверь – все вернется. Надеюсь, я тоже.

– Я его остановлю. И вытащу тебя отсюда.

– Я знаю. Я бы поцеловала тебя на удачу, но ты какой-то зеленоватый.

– Бывает.

– Ладно, не буду тебя за это винить. Иди давай. А то я сама тебя за порог вытолкаю.

Тянуть резину некогда, поэтому я просто делаю шаг. В ушах ревет. Мне холодно и жарко одновременно. В глазах темнеет.

Когда зрение возвращается, дверь остается позади. Шмотье на мне чуток дымится. Вестибюль притона ни капельки не изменился. Оглядываюсь на дверь.

Но ее уже нет.

Глава 28