Город заклинателей дождя

– Давнее пророчество, – ответил жрец. – Оно заставило несколько поколений наших предков ломать головы над этой загадкой. В нем с поразительной точностью описано ваше прибытие… – Заметив недоумевающие взгляды гостей, он спохватился: – Я не хотел бы сейчас обременять вас столь серьезными и сложными вещами. Поэтому прошу принять мои извинения за несколько грубое обхождение со стороны нашей… пограничной стражи. Эти люди не были осведомлены о том, кто вы и каковы ваши намерения. Но как только мне стало известно, что четверо пленников, среди которых две женщины и двое мужчин, находятся в заключении, я немедленно приказал вернуть вам свободу, предварительно доставив вас сюда… Мы, ханак пача, с давних времен живем очень замкнуто. Рубежи наших владений незримы, но они существуют, и никто не вправе переступить их без нашей воли. Вы первые чужеземцы, оказавшиеся в городе за последние сто лет. Если, конечно, не считать мужчины, который упорствовал в намерении нарушить наши законы и был пойман в сети. В то время он находился между жизнью и смертью, так как в его крови кипел яд.

– Босуэлл! – воскликнула Элиза. – Я думаю, именно о нем говорит жрец.

– Вы знаете этого человека? – по неизвестной причине лицо Юпана просветлело.

– Ну конечно же! – горячо подтвердила женщина. – Наяву я никогда с ним не встречалась, но он присутствовал в моих видениях.

– Тогда все сходится, – кивнул Юпан. – Он – Око. Его зов долетел до вас.

Оскар прищурился. Око? Что это значит? Во всяком случае, звучит очень таинственно. У него на языке уже вертелся вопрос, но он не решился вмешаться в разговор.

– Вы правы, – подтвердил Гумбольдт. – Это Гарри Босуэлл указал нам путь. Надеюсь, с ним все в порядке?

– Как же иначе? – Юпан привычным жестом воздел руки, словно намереваясь вознести молитву. – Он с честью выдержал ритуал, предшествующий вашему прибытию, и с тех пор остается нашим… э-э… гостем. Если вам угодно, я прикажу его привести.

– Это было бы очень любезно с вашей стороны, – с поклоном проговорил Гумбольдт.

Жрец дважды хлопнул в ладоши. Возникший из мрака слуга выслушал распоряжения своего господина и удалился.

– Спросите про Вилму, – шепнул Оскар ученому, но Юпан каким-то образом тоже понял смысл вопроса.

– Эта маленькая птица? Она удивительно напоминает нанду, которые живут на равнине к востоку от наших гор. Но среди них нет таких, как она…

Он поднялся к клетке, стоявшей на возвышении у трона, и распахнул дверцу. Оттуда сначала показался клюв, потом вынырнула небольшая длинноклювая головка. Глаза-бусинки недоверчиво изучали обстановку – и тут Вилма заметила тех, кого считала своей семьей. Пулей вылетев из клетки, она бросилась к ним и принялась приветственно приседать и кланяться, а затем подставила Оскару спину, чтобы тот ее погладил.

Жрец с любопытством наблюдал за этой сценой.

– Это особая честь, – заслужить доверие птицы, – наконец произнес он. – Для нас эти существа священны, независимо от того, парят ли в небесах или разгуливают по земле. Присматривайте за ней как следует, и она принесет вам счастье.

В этот момент в дальнем конце зала отворилась дверь. В помещение вошли два воина, между которыми шел рослый мужчина. Волосы его отросли и свисали космами до плеч, в бороде блестела седина, а лицо было усталым и безразличным. Одет он был в потертую вельветовую куртку, синие брюки из грубой хлопковой ткани и стоптанные тяжелые ботинки. Как только он заметил в полумраке лица четверых европейцев, его глаза расширились от изумления.

Жрец-птица подал незаметный знак, и воины тотчас освободили мужчину от тонких цепей, сковывавших его руки и ноги. Затем ему позволили приблизиться.

– Ты – Гарри Босуэлл! – низкий голос Гумбольдта прокатился эхом под сводами храма.

Мужчина бросил мрачный взгляд на стражу, шагнул вперед и поднял голову.

– Я вас знаю? – спросил он.

Гумбольдт добродушно усмехнулся.

– Посмотри на меня получше, Гарри. Времени, действительно, прошло немало. Девять лет назад в Катманду. Помнишь ту экспедицию?

Босуэлл провел ладонью по лицу, припоминая. Его губы зашевелились, и вдруг словно ток пронизал все его тело.

– Гумбольдт! – вскричал он. – Что ты здесь делаешь? Как вы все сюда попали? Я не понимаю…

Гумбольдт шагнул к Босуэллу и опустил обе руки на плечи мужчины. Затем он извлек из внутреннего кармана фотографическую пластину. Ее поверхность заблестела в свете факелов, как чистое золото.

– Мы здесь для того, чтобы забрать тебя, Гарри. Ты свободен!

Фотограф медленно протянул руку, взял из рук ученого пластину и повернул под нужным углом к свету. Пальцы его дрогнули. А когда он снова повернулся к ним, Оскар заметил, что на глазах его стоят слезы.

36

Понадобилось немало времени, чтобы поведать узнику об их путешествии, полном приключений, толчком к которому послужила отснятая Босуэллом, а затем утерянная им пластина.