Город зеркал. Том 2

Для Питера Джексона, последнего президента Техасской Республики, последние секунды ночи оказались совсем не такими, как он ожидал. Как только начал падать помост и он осознал суть ситуации, он четко вознамерился умереть. Это был единственный достойный выход, который он видел. Эми нет, его друзей нет, города нет, и винить в этом он мог лишь себя. Пережить гибель Кервилла будет для него немыслимым позором.

Последние гражданские спустились в подвал. Выдержит ли люк? Судя по событиям последних десяти минут, Питеру оставалось лишь предполагать, что нет. Фэннинг, похоже, предусмотрел все.

Но попытаться стоило. Как сказал Апгар, символы чего-то, да стоят. Зараженные собирались снаружи, они атакуют здание всей ордой. Продолжая стрелять через окно, Питер приказал солдатам отступать к убежищу; им некого защищать, кроме самих себя. В любом случае у многих уже патроны кончились. Последний выстрел, и рычаг затвора остался сзади. Питер бросил винтовку и вытащил пистолет.

– Мистер президент, пора уходить.

Позади него стоял Апгар.

– Я думал, ты меня теперь Питером зовешь.

– Я серьезно. Вы должны уходить в эту дыру, сейчас же.

Питер выстрелил. Может, попал, может, нет.

– Я никуда не пойду.

Питер так и не узнал, чем именно Апгар его ударил. Рукоятью пистолета? Ножкой сломанного стула? Удар по затылку, и его ноги подогнулись. Он осел на пол.

– Калеб, – услышал он голос Апгара. – Помоги мне унести отсюда твоего отца.

Его тело не слушалось его, мысли, будто скользкие льдинки, ускользали. Его тащили, потом подняли, потом снова опустили. Он почему-то чувствовал себя как ребенок, и это ощущение врезалось ему в память – невозможную, в которой он снова стал маленьким мальчиком, даже не мальчиком, а младенцем, которого передают из рук в руки. Увидел над собой лица. Распухшие и нечеткие, еле различимые. Его положили на деревянную платформу. Он смог сфокусировать взгляд на одном из лиц. Его сын. Но Калеб уже не был мальчиком, он был взрослым мужчиной. Они будто поменялись ролями. Калеб стал отцом, а он – сыном, по крайней мере, так ему казалось. Приятное превращение, по-своему, неизбежное, и Питер ощутил радость, что прожил достаточно, чтобы такое увидеть.

– Все в порядке, папа, – сказал Калеб. – Ты в безопасности.

А затем погас свет.

* * *

Апгар захлопнул люк и услышал, как внутри задвинули засовы.

– Ты мог уйти, – сказала Сестра Пег.

– Вы тоже.

Он встал и посмотрел на нее. Внезапно стало очень тихо.

– Бензин – хорошая мысль.

– Я тоже так подумала.

– Готовы?

Звуки наверху. Зараженные принялись рвать крышу. Апгар поднял с пола винтовку, отцепил магазин, проверил и вставил обратно. Сестра Пег достала из кармана туники спички. Зажгла одну и бросила на пол. Ручеек голубого пламени побежал по полу, затем разделился на несколько частей.

– Пойдем? – сказал Апгар.

Они быстро прошли по коридору. Клубился густой дым. Они остановились у двери.

– Знаешь, я все-таки останусь, – сказала Сестра Пег.

Он оглядел ее лицо.

– Я думаю, лучше так, – объяснила она. – Быть… с ними.

Конечно, именно так она и должна была поступить. В знак понимания Апгар взял ее под подбородок, наклонился и поцеловал в губы.

– Ну, – с трудом сказала она. Слезы стояли у нее в горле. Ее никогда не целовал взрослый мужчина. – Не ожидала.

– Надеюсь, вы не в обиде.

– Ты всегда был чудесным мальчиком.

– Рад такое слышать.

Она взяла его за руки.

– Благослови и храни тебя Бог, Гуннар.

– И вас, Сестра.

И он ушел.

Она вернулась в коридор. В обеденном зале языки пламени лизали стены, клубился плотный дым. Сестра Пег начала кашлять. И легла поверх люка. Ее время в физическом мире заканчивается. Она не боялась того, что впереди, не боялась любящих рук, которые примут ее дух. Огонь охватил все здание. Пламя взметнулось вверх, пожирая все. Дым проникал в ее легкие, и Сестра Пег увидела мысленным взором лица. Сотни, тысячи лиц. Лица ее детей. Когда-нибудь она встретится со всеми ними.

Стоящие вокруг здания Зараженные смотрели. Стояли, в бездействии, и свет огня отражался в их невыразительных лицах. Они были подавлены, огонь был той преградой, которую они не могли преодолеть. Но они ждали, и даже надеялись. Шли часы. Здание горело, горело и горело. Когда наступил рассвет, угли еще тлели. Клинок света сверкнул над пустым городом.

X. Исход

Не страсть другой меня влечет, Врагов кровавый вид.

Ричард Лавлейс

«К Люкасте, уходя на войну»

73

– Грир.

Он был мертв для этого мира. Голос из другого мира звал его по имени.

– Луций, проснись.

Он мгновенно пришел в себя. Сидит в кабине заправщика. На подножке у открытой двери стоял Пластырь. Сквозь лобовое стекло Грир увидел туманный рассвет.

– Сколько времени?

У него пересохло во рту.

– Шесть тридцать.

– Ты должен был меня разбудить.

– А я что делаю?

Грир вышел наружу. Вода гладкая, над ее стеклянной поверхностью низко летают птицы.

– Ничего не случилось, пока я спал?

Пластырь пожал жилистыми плечами.

– Ничего особенного. Только видели небольшую стаю, на берегу.

– Где?

– У основания моста через канал.