Он забрался на «Наутилус». Став у лестницы, Питер пожал руку Гриру, а потом Холлису; долго и крепко обнимал Сару. С Пим и детьми он уже попрощался. Оставался его сын. Калеб стоял в стороне. Его глаза были напряжены, он сдерживал слезы; он не станет плакать. Питер внезапно понял, что его будто провожают на смерть. А еще ощутил гордость, сильную, как никогда прежде. Вот этот сильный мужчина, стоящий перед ним. Калеб. Его сын, его мальчик. Питер крепко обнял его. Но не стал держать долго, еще немного – и он будет не в состоянии отпустить его. Это дети дарят нам нашу жизнь, подумал он, без них мы ничто, только что были и тут же исчезли, будто пыль. Пара секунд, и он сделал шаг назад.
– Я люблю тебя, сын. И очень горжусь тобой.
Он забрался по лестнице, присоединяясь к остальным, стоящим на палубе. Рэнд и Лора принялись крутить лебедку. «Наутилус» поднялся со стапеля, а потом стрелу развернули, и яхта оказалась над водой. Канат пошел в обратную сторону, и она с тихим плеском опустилась в воду.
– О’кей, придержите там нас немного! – крикнул Майкл.
Они обрезали канаты ножами, и сеть сошла с корпуса, уходя в сторону кормы, сначала плавая на поверхности, но потом пропиталась водой и стала погружаться. Питер и Эми присоединили ванты, а Майкл – тросы, при помощи которых поднималась мачта. Их начало понемногу сносить в сторону от «Бергенсфьорда». Когда все было готово, Майкл принялся крутить лебедку. Мачта поднялась и встала на место. Майкл закрепил ее и развернул парус, намотанный на рею. До «Бергенсфьорда» было уже полсотни метров. Воздух прогревался, дул легкий ветерок. Заработали двигатели большого корабля. И тут послышался совершенно новый для них звук, грохот цепи. У носа «Бергенсфьорда» появился из воды якорь, с него струями стекала вода. Вдоль борта стояло множество людей, которые смотрели на них. Некоторые махали руками.
– О’кей, мы готовы, – сказал Майкл.
Они подняли главный парус. Он лениво похлопывал, но Майкл переложил руль, и нос яхты начал медленно поворачиваться под ветер. Раздался хлопок, и полотно паруса натянулось.
– Когда отойдем подальше, поставим кливер, – сказал Майкл.
С точки зрения Питера, они набирали просто удивительную скорость. Яхта слегка накренилась и ровно шла вперед, разрезая носом воду. «Бергенсфьорд» позади них становился все меньше. Над ними было бесконечное небо.
Это происходило постепенно, а потом, внезапно, они остались одни в море.
После трех дней слабого ветра мы наконец-то нормально пошли, делая 6–8 узлов. Я думаю, что мы достигнем западного берега Флориды к ночи, чуть севернее Тампы. Питер, похоже, окончательно приспособился к морю. Три дня стоял у борта, а сегодня заявил, что голоден. У Лиш дела не очень; большую часть времени она спит и почти ничего не говорит. Все за нее тревожатся.
Мы обогнули полуостров Флорида и свернули на север. Дальше пойдем мористее, прямо на Внешние Отмели Северной Каролины. Всю ночь была плотная облачность, но дождя не было. Лиш все еще очень слаба. Эми наконец-то уговорила ее поесть, я и Питер тянули жребий. Победил он, хотя это с какой стороны посмотреть. Указания Сары заставили меня немного понервничать, да и с иголками я не мастак, так что это пришлось делать Эми. Одна пинта. Посмотрим, поможет ли.
Ужасная ночь. Шторм начался перед заходом солнца – огромные волны, сильный ветер, проливной дождь. Всю ночь не спали, воду вычерпывали. С курса снесло, естественно, и флюгер авторулевого отломало. Воды набрали прилично, но корпус, похоже, держит. Шли на зарифленном главном, без кливера.
Решили идти на запад, к берегу. Все выдохлись, надо отдохнуть. Из хорошего, Лиш, похоже, на поправку пошла. Вся проблема в спине: до сих пор сильно болит, она едва согнуться может. Моя очередь под иголку ложиться. Лиш это уже, похоже, немного веселит. «О, поднажми, Штепсель, – сказала она. – Девочке кушать надо. Может, от твоей крови поумнею».