Город зеркал. Том 2

Времени у нее не слишком много; неустойчивое равновесие крана долго не продлится. В любой момент вся эта штука может завалиться набок и упасть на асфальт внизу. Встав на колени на мостике, Эми подсунула руки под плечи Питера. Она судорожно дышала; пот заливал ей глаза и рот. В несколько рывков она дотащила его до конца стрелы и стащила на пол.

Перекатила его на спину. Его тело казалось совершенно обмякшим, но глаза были открыты. Эми взяла его ладонью под подбородок, чтобы он посмотрел на нее. Его язык шевелился за зубами, раздался булькающий звук; он пытался говорить.

– Ты ранен, – сказала она. – Лучше не пытайся.

Мышцы на его лице напряглись, а глаза сильно расширились. Она поняла, что он смотрит не на нее. Он смотрел ей за спину.

С губ Питера сорвалось единственное слово, последнее в его жизни:

– Фэннинг.

Сломанный конец ножа для масла вонзился в глаз создания. Брызнула прозрачная жидкость. Майкл попытался удержать нож, но металлическая рукоятка выскользнула из его пальцев, когда создание пронзительно завизжало и, шатаясь, попятилось с торчащим из глаза ножом. Теперь у Майкла не осталось ничего, кроме сковородки. Когда другая тварь ринулась вперед, Майкл изо всех сил взмахнул сковородкой, ударяя твари по голове сбоку, и упал набок, все так же прижимаясь к стене. И поднял сковородку перед собой.

Зараженный сбил ее в сторону.

Майкл перекатился на живот и закрыл голову руками.

С яростным ревом Фэннинг ринулся на нее. Секундное замешательство, и она уже лежала на спине, а Фэннинг сидел верхом на ней, смыкая когти на ее шее. Кожа на его лице почернела и обуглилась, плоть разошлась длинными пузырящимися полосами, открыв мускулы под ней; губ у него не осталось, и его рот превратился в ухмылку скелета, из обнаженных зубов. Из его глазниц свисали клочки чего-то мокрого; глазные яблоки лопнули. Эми попыталась дышать, но воздух не мог пройти сквозь ее горло, сдавленное руками Фэннинга. Струи слюны из его рта летели ей в глаза. Она молотила руками по его рукам и лицу, но ее удары были слишком слабы. Пол начал дрожать; кран начинал падать. Поле зрения Эми сократилось до узкого тоннеля. Она перестала размахивать руками и провела ими по полу. Он слепой, сказала она себе. Он не видит, что ты делаешь. Дрожание пола становилось все сильнее; раздался визг рвущегося металла, и стрела дернулась вверх.

Вот она, у нее в руке. Цепь.

Она обвила цепь вокруг шеи Фэннинга, и его лицо и тело дернулись; Эми ощутила, как давление на ее горло на мгновение ослабло. Стрела крана начала уходить обратно, наружу. Быстро свернув второе кольцо цепи, Эми накинула его на голову Фэннингу.

Фэннинг отпустил ее и выпрямился. Поднял руку, ощупывая свое горло. Цепь быстро натягивалась.

– Ищи ее, – сказала Эми.

Он не издал крика. Он покинул этот мир в мгновение ока. Только что был здесь, и вот его уже нет, его выдернуло в клубящуюся пыль, дабы его тело соединилось с прахом исчезнувшего города.

* * *

И все кончилось.

Майкл долго ждал. Тишина выглядела уловкой. Но шли секунды, и ничего не происходило. И он понял, что что-то изменилось.

Убрал руки от глаз и посмотрел.

Зараженные были мертвы. Тот, которого он стукнул сковородкой, лежал у его ног, скорчившись в позе эмбриона. Двое других были в дальнем конце комнаты, в такой же позе – даже тот, что с ножом в глазу, по которому до сих пор стекала кровянистая жидкость. Было нечто трогательное в их позах, будто их внезапно сморило усталостью и они упали на пол и заснули.

Он уцепился за плиту, чтобы встать, и, хромая, пошел по коридору, по следу из собственной крови. Взял с вешалки еще один шарф, перебинтовал ногу и выбрался наружу. Пробивающийся сквозь облака пыли свет вечернего солнца окрасил их в красный цвет. Майкл двинулся на восток, в сторону Лафайетт-стрит, а потом свернул на север. И, лишь пройдя еще один квартал, убедился в том, что произошло.

Зараженные лежали повсюду. На тротуарах. На улице. На крышах старых машин. Все – в одной и той же позе эмбриона, свернувшись, будто дети в постелях, уставшие после долгого дня. Это было зрелище не смерти, а, скорее, немыслимого коллективного сна. Их тела, как и город, частью которого они так долго были, начали обращаться в прах. Великое, печальное и радостное чудо, слишком тяжелое, чтобы его вынесло человеческое сознание. Майкл шел вперед, ковыляя. Где-то вдалеке все так же звучал грохот. Этот распад, это жертвоприношение, будет длиться месяцы, годы, быть может столетия, пока великий город не погрузится в море полностью. Однако сейчас, когда Майкл шел мимо этих тел, все вокруг охватило бесконечное спокойствие, мир замер в восхищении, в ладони момента лежала история.

И Майкл Фишер сделал единственное, что был в состоянии сделать. Он рухнул на колени и заплакал.

* * *

Питер начал умирать.

Эми ощущала, как слабеет его дух; сила Фэннинга оставляла его. Его глаза были открыты, но свет в них угасал. Скоро его не станет.