Город Жемчуга

— Нет, это всего лишь запись. Наши предки больше всего сожалели о том, что никогда не услышат пение птиц… А теперь я должен спросить вас, не обидитесь ли вы, если я отлучусь на некоторое время? Мне нужно пойти и проверить, как обстоят дела с бумажными цветами. Если хотите, налейте себе еще вина. Кухня там.

Шан заерзала. Ей неудобно было сидеть вот так.

— А ванная комната?

— Там же.

Или она полностью завоевала его доверие, или тут властвовали иные законы. Такая степень наивности была чужда для Шан, точно так же как осеннее-весенние деревья, но суперинтендант, действуя автоматически, ограничилась залом и ванной комнатой. Она решила, что неудобно хозяйничать на чужой кухне, даже если тебе это разрешили.

«Фетида» повторила свой вызов, но они могли подождать, пока она не соберется с мыслями. Подняв бокал к свету, Шан покрутила его между пальцами, какое-то время восхищаясь переливающимися цветами. Жаль пить такое вино. Шан чувствовала себя виноватой, выливая вино в сортир: опаловое белое стекло, белизна фаянсового унитаза — самое что ни на есть безопасное место для алкоголя. Выпивка не вписывалась в образ ее обычного рабочего дня. Найдя кнопку слива, она надавила, наблюдая за тем, как вино исчезает.

А несуществующие черные дрозды все еще пели. Константин начинал ей нравиться. Это, без сомнения, город хороших ремесленников и женщин, которые с радостью выполняют свой долг, следят за мебелью и стенами жилищ. Двери отделаны — само совершенство. Она провела рукой по дверной панели — дерево или искусственный материал? — и улыбнулась. Поверхность двери была очень гладкой.

А потом она заметила, что ни на одной двери нет замка.

Глава 6

Мы протестуем против прибытия инопланетного корабля на нашу территорию. Мы сообщаем вам, что больше не допустим колонизации земель, считающихся нашей территорией. Вы должны будете удалиться, оставив это место нам.

Воззвание безери к правителям сектора Безер'едж в обращении к кланам Ферсани

Никогда не существовало особой потребности в картах. Конечно, у безери они были, но большая часть деталей касалась подводной, а не надводной территории.

У Араса тоже имелась карта безери — милая вещица, выполненная с помощью цветного песка, зажатого между двумя прозрачными как стекло пластинами ракушки. Зеленые области пестрели маркировками глубин и обозначениями мест, где собирались кланы, выделенными цветом и светом. Но вся информация исчезала, стоило перейти к коричневым районам — Сухим Небесам, — месту, по большей степени неизвестному безери и совершенно не походившему на подводный мир.

Солнечный свет, отфильтрованный люком корабля, падал прямо на его рабочий стол. Арас снова и снова крутил пальцами карту в раковине азина. При этом буковки, сотканные из света, словно танцевали. Карта была древней, сделанной задолго до его рождения. И еще он заметил, что там, где края раковины чуть деформировались из-за воздействия воздуха, некоторые кропотливо размещенные песчинки и люминесцирующие микроокаменелости сместились. Карта постепенно изменялась и разрушалась. Вздохнув с сожалением, он положил это произведение искусства на стол, чтобы избежать дальнейших разрушений.

Такую вещь второй раз не повторить. Благодаря знаниям других миров безери теперь владели более развитыми технологиями. И всему этому они обязаны вес'харам. Раковина азина была плохим заменителем стекла и прозрачных соединений. Но все равно то, что состояние ее много ухудшилось, опечалило Араса. Карта умирает, подумал Арас. Видимо, я ее переживу. Он был последним из эскадры, последним из своего рода, но он не мог понять, в этом или в чем-то другом крылась причина его печали. Двести семь убитых было на той войне. Еще шестьдесят покончили с собой, потому что единственное, что им оставалось, так это умереть. Внезапная и быстрая смерть, а потом долгий путь туда, где их труп мог покоиться в мире. Не существовало ни возрождения душ, не цикличности жизни. А теперь остался он один — живой и обиженный. А все потому, что Бенджамин Гаррод остановил его, выбравшего забвение, и попытался рассказать ему, что делать и как жить дальше. И теперь его собственная жизнь не принадлежала ему самому…