Город Змей

За уик-энд противостояние усилилось. Теперь, похоже, Райми больше не командует парадом. Кто-то говорит, что его убили, другие — что он ушел в отставку, тем более что исчез он при загадочных обстоятельствах. Что бы ни случилось на самом деле, он больше не находится во Дворце. Не знаю, кто теперь всем заправляет, но я ему не завидую. Город переживает свой самый сильный взрыв беспорядков со времен расовых волнений, происходивших несколько десятилетий назад. И мне жаль того глупца, который попытается навести здесь порядок.

Уже наступает утро понедельника, а я — на ногах с вечера субботы, не считая нескольких часов сна. Хотя большая часть проблем сосредоточена на северо-западе, их отголоски расходятся повсюду. Эжен Даверн смог убедить клуксеров избавиться от многих символов — например, от белых капюшонов и пылающих крестов, — но леопарды не могут поменять свои пятна. Если они одержат победу над гвардейцами и захватят северо-запад, следующей их целью может стать восток, который сейчас находится в подчинении черных.

Люди в этой части города сильно раздражены, и эта раздраженность во время уик-энда вылилась в уличные беспорядки. Банды борются за расширение границ своего влияния и вербуют новых людей, готовясь к войне, которая, по их мнению, должна скоро разразиться. Уличные бандиты безнаказанно нападают сзади, под шумок стараясь сделать свои делишки до того, как начнется самосуд. Когда один из офицеров брякнул в интервью по радио, что захват власти клуксерами стал бы судьбоносным событием, полицейский участок был захвачен. Город не взорвался — гвардейцы все еще обладают властью, которая сдерживает остальных, и много делают, чтобы сохранить мирное сосуществование, — но взрыв не за горами. Если Даверн сможет выбить гвардейцев с северо-запада, надо ждать взрыва.

Я провел уик-энд, делая все возможное, чтобы не дать разрастись этому локальному конфликту. Меня знают и боятся во всей восточной части города. Я — Черный Ангел… Мистер Фантазия… Акула. Я убиваю без жалости (очень немногие знают, что я только казню виновных и мщу за смерть невинных). Я — творение ночи, сын теней. Жестокий. Непреклонный.

Пользуясь своей репутацией, я неотрывно патрулировал улицы, разгоняя стычки и сборища, иногда вмешиваясь в них, а чаще просто показывая свою татуированную физиономию и угрожающе кашляя. Я знаю, мне не следовало во все это вмешиваться, поскольку моему отцу никогда не было никакого дела до благополучия остальных. Чтобы действительно стать им, я должен сосредоточиться только на убийствах. Паукар Вами просто тащился от запаха крови. Глупо позиционировать себя как члена «комитета бдительности». Надо просто оставить восток бандам и отойти в сторону.

Но я здесь вырос. Этот народ мой. Несмотря на то что у меня мало друзей и пересекаюсь я с местными как можно реже, я чувствую с ними некую общность. Во мне мало осталось от прежнего Эла Джири, но еще достаточно, чтобы между казнями стараться сделать все, что в моих силах, чтобы помочь людям.

Понедельник, 22:00. Мне удалось урвать несколько часов для сна, и я чувствую себя гораздо свежее. Я изменил свою внешность и стал Элом Джири на время хождения по магазинам. Я всегда гримируюсь, когда собираюсь побродить по улицам. Снимаю контактные линзы, надеваю парик, наношу на щеки грим телесного цвета и вешаю в шкаф кожаную куртку. Теперь я неузнаваем.

Наскоро пообедав, я снова снял парик, стер грим со щек, вставил контактные линзы на прежнее место и отправился на улицы, выскользнув в темный переулок через пожарный выход, как всегда делаю в образе Паукара Вами, чтобы меня не заметили соседи. Я прошелся по самым проблемным местам — там все тихо, хотя я не уверен, что это спокойствие продлится долго, — увидел, что в моем присутствии нет необходимости, и вернулся к своему прежнему занятию — наводить ужас.

Я ищу гомосексуала-насильника. За три месяца он совершил четыре нападения. Жестоко насиловал свои жертвы — молоденьких юношей, потом убивал их ударом в сердце ножом для колки льда. Жестокий изувер. Более чем достойный медленной смерти, которая ему предстоит, когда я доберусь до него.

Но, несмотря на весь этот ужас, слабый остаток человечности внутри меня нашептывает, что оправданий убийству нет. Несмотря на то что люди, которых я убиваю, гнусные подонки, у них есть право быть судимыми по закону. Я делаю свое дело, не имея никаких иллюзий, то, что я совершаю, неправильно, несправедливо, аморально. Если существует загробная жизнь и Господня кара, меня ждет суровое наказание. В цивилизованном обществе не должно быть места для подобных членов «комитета бдительности». Ведь я сам не лучше тех, кого убиваю. Если уж на то пошло, я хуже их, поскольку понимаю, что творю неправедный суд.