Город Змей

Два трупа не выходят у меня из головы. Кажется, я смогу найти им применение, правда, пока не ясно какое. Когда Вами спрыгнул сверху и разделался с Франком и Уорнтоном, я подумал, что это конец. Главные помощники Тассо и Даверна были убиты на подвластной мне территории, в моем обществе и находясь под моей защитой. У их боссов нет другого выбора, кроме как начать охоту на меня и моих приспешников. Так что война неизбежна. Если только…

Я нетерпеливо хмурюсь, потом улыбаюсь, когда все становится на свои места. Это была моя территория. Я пригласил их на встречу. Как их вероятный защитник, я являюсь главной целью.

Вот слабое место в плане священников. Поставив меня во главе Змей, они заставили меня выглядеть более могущественным, чем я есть на самом деле. То есть Змеи подчиняются только мне, и я использую их для того, чтобы захватить власть. А что, если я смогу убедить Тассо и Даверна, что в этом не было для меня выгоды, и смогу доказать им, что так же уязвим, как и они?

Гвардейцы и клуксеры боятся меня и не доверяют мне, считая, что я ввязался в это дело из корыстных соображений. Разубедить их будет непросто. Все, что мне надо сделать, это доказать, как мало власти мне принадлежит на самом деле, показав ее реальные границы. Жертва должна их убедить. Я предложу им голову, которой они больше всего жаждут, — мою собственную.

Змеи, находящиеся около полицейского участка, приходят в шоковое состояние, когда я появляюсь перед ними, таща труп Хайда Уорнтона, но ничего не говорят. Я бросаю его на ступеньки перед главным входом и иду искать свой мотоцикл — вновь приобретенную модель той же марки, что и предыдущий. Когда я, вернувшись, начинаю привязывать Уорнтона ремнями к байку позади сиденья, второй мой помощник (Сард все еще пытается найти ренегатов Змей) прочищает горло:

— Сапа Инка, вы куда-то собрались?

— Пригласил свою крошку на прогулку, разве не видишь? — усмехаюсь я.

— Может быть, кому-то из нас поехать с вами? Я бы мог…

— Я поеду один.

— Но я не вправе…

— Солдат, — говорю я спокойно, — я отдал тебе приказ. Или у тебя есть командир главнее меня?

— Нет, сэр, но…

— Тогда о чем говорить?

Я заканчиваю с Уорнтоном, дергаю его несколько раз, чтобы убедиться в том, что он надежно привязан, потом киваю в направлении участка:

— Оставайся на страже и никого не впускай внутрь. Даже Сарда, если он вернется. Священников — ни под каким видом. Если повезет, через пару часов я вернусь, чтобы вывезти еще одного пассажира.

— Я не понимаю, Сапа Инка, — бормочет он.

— Ты здесь не для того, чтобы понимать. Ты здесь для того, чтобы подчиняться. Ясно?

Он вскакивает по стойке «смирно»:

— Слушаюсь, сэр!

Я направляюсь на запад, выбирая безлюдные улицы. Объезжать баррикады — не проблема, но вооруженные бойцы, притаившиеся сзади, представляют реальную угрозу. Несколько раз меня берут на мушку и велят подъехать к обочине. И каждый раз я жму на газ и делаю неожиданные виражи, уходя от своих преследователей, а потом возвращаюсь на прежний курс.

С этими отклонениями от моего маршрута проходит час, прежде чем я останавливаюсь около клуба «Крутые Кошечки». Рассвет еще не наступил, но около ресторана уже роятся обеспокоенные клуксеры. Я замечаю отряд Даверна. Они выгружают винтовки из кузова грузовика. Отвязав тело их вождя, я бережно несу его на руках, как жених несет невесту, и поднимаюсь к входу в ККК. Невероятно, но никто не замечает меня, пока я не оказываюсь у самых дверей. Лишь после этого какой-то клуксер узнает мои негритянские черты и тело, которое я бережно держу в руках, и орет во все горло:

— Что это такое, мать твою?

Все глаза обращаются на меня. Автоматически вскидываются винтовки, и пальцы ложатся на спусковые крючки. Только одно заставляет их медлить — они не уверены, что Уорнтон мертв, и не хотят ранить его, если он жив.

— Я здесь, чтобы поговорить с Даверном! — кричу я, прижимая к себе лицо Уорнтона, чтобы скрыть его мертвую гримасу. — Передайте ему, что Паукар Вами решил почтить его своим присутствием — короче, просит выйти.

— Что за хрень! — восклицает боец, но поспешно уходит внутрь помещения, громко зовя Даверна.

Клуксеры, сгрудившись вокруг меня, что-то бормочут и выкрикивают, обсуждая убийство.

Появляется Эжен Даверн. Он выглядит больным и слабым. Бьюсь об заклад, все пошло совсем не так, как он думал, замышляя захват власти. Даверн слишком быстро взлетел вверх по ступеням и достиг положения, которое ему не осилить. Также я бы мог побиться об заклад, что взлетел он вверх не сам. Я много думал и сопоставлял: все нити так явно ведут к виллакам, что это вряд ли можно счесть совпадением. Я уверен, что священники использовали вождя клуксеров так же, как и меня, чтобы подорвать влияние гвардейцев и привести к власти над городом силы, которые они выберут сами. Если бы не простаки, которые поверили Даверну и пошли за ним, я бы с радостью оставил его в ловушке, созданной его алчностью, и дал бы ему повести своих людей навстречу поражению в сражениях с гвардейцами.