Город Зверя

Маленькая группа защитников стояла плечом к плечу как раз перед домом Морахи Ваджи. Повсюду вокруг были убитые — убитые обоих полов и всех возрастов. Из некогда прекрасных домов с мозаикой вырывались языки пламени. Это была сцена из Босха или Брейгеля — картина Ада.

Тут я обратил внимание на двух несущихся к нам всадников.

Я не такой человек, чтобы легко прийти к ненависти, но этих приоза я возненавидел.

Я обрадовался возможности убить двух из тех, которые набросились на нас. Теплой окровавленной сталью мы стерли усмешки с их лиц.

С тяжелым сердцем мы поскакали дальше, прочь от этого места жестокости.

Мы скакали, пока могли держать глаза открытыми, до наступления холодного утра.

Вот тогда мы увидели остатки лагеря и лежащую ничком на дерне фигуру.

Приблизившись, мы узнали ее. Это была Ора Лис.

С криком удивления Хул Хаджи спешился. Он опустился на колено рядом с женщиной. Когда я присоединился к нему, то увидел, что Ора Лис была ранена. Она была проткнута мечом.

Но почему?

Хул Хаджи поднял на меня взгляд, когда я встал по другую сторону от лежащей девушки.

— Это слишком много, сперва то, — проговорил он пустым голосом, — затем это.

— Это работа приоза? — спокойно спросил я.

Он кивнул, проверяя ее пульс.

— Она умирает, — сказал он. — Просто чудо, что она так долго прожила с такой раной.

Словно в ответ на его голос, веки Оры Лис затрепетали и глаза открылись. Они были остекленевшими, кода она увидела Хула Хаджи.

Из горла девушки вырвались сдавленные рыдания, и она проговорила с трудом, почти шепотом.

— О мой Бради!

Хул Хаджи погладил ей руку, пытаясь понять ее слова. Он винил себя в этой трагедии.

— Мой Бради, я сожалею!

— Сожалеешь? Не тебе, Ора Лис, следует испытывать сожаление, а мне, — проговорил Хул Хаджи.

— Нет! — Ее голос приобрел силу. — Ты не понимаешь, что я наделала. Есть ли у вас время?

— Время? Время для чего? — Хул Хаджи был озадачен, хотя в моей голове начало что-то проясняться.

— Время удержать приоза.

— От чего?

Ора Лис закашлялась, и кровь выступила на ее губах.

— Я сказала им, где ты находишься… Тут она попыталась приподняться.

— Я сказала им, где ты был, неужели ты не понимаешь? Я рассказала им о собрании. Я была без ума. Это из-за моего горя. О…

Хул Хаджи снова посмотрел на меня глазами, полными несчастья. Теперь он понял: Ора Лис предала нас, отомстила Хулу Хаджи за то, что он отверг ее.

Он посмотрел на нее. То, что он сказал ей тогда, запомнилось мне навсегда. Он показал ей, что был человеком в полном смысле этого слова — человеком, наделенным силой и жалостью.

— Нет, — сказал он. — Они ничего не сделают, мы предупредим деревню сейчас же.

Она умерла, больше ничего не сказав. На ее губах была улыбка облегчения.

Мы похоронили родившуюся под несчастной звездой девушку в глинистой почве холмов. Мы не отметили ее могилы. Что-то в нас, казалось, приказало не делать этого — хороня Ору Лис, мы словно пытались похоронить весь этот трагический эпизод.

Это было, конечно, невозможно.

* * *

В тот же день к нам присоединились еще несколько спасающихся бегством мендишаров. Мы узнали, что приоза охотились за всеми уцелевшими, что они буквально шли по следам спасшихся воинов. Мы также узнали, что был взято несколько пленных, хотя уцелевшие не могли назвать их, и что деревня была стерта с лица земли.

Один из городских представителей, воин среднего роста, звавшийся Кал Хира, сказал, когда мы скакали:

— Хотел бы я знать, кто нас предал. Я ломал над этим голову, но не могу найти никакого объяснения.

Я быстро взглянул на Хула Хаджи, а он на меня. Наверное, в этот момент — хотя может быть и раньше — мы вступили в молчаливое соглашение: ничего не говорить об Оре Лис. Пусть это останется тайной. Истинными злодеями были приоза. Остальные — жертвами судьбы.

Мы вообще не ответили Калу Хире. А он больше не говорил на эту тему.

Никто из нас не был расположен говорить.

Холмы уступили место равнине, а равнина — пустынной местности. Мы бежали, потерпев поражение от приоза.

Они не поймали нас, но, конечно, стремились к нашей смерти.

Глава 5 БАШНЯ В ПУСТЫНЕ

Губы Кала Хиры были распухшими, но твердо сжатыми, когда он осматривал пустыню.

Это была именно пустыня — не голая пустыня с потрескавшейся землей и камнями, а черный песок, который шевелился под непрекращающимся ветром и двигался, словно живой.

Мы больше не находили луж с солоноватой водой, не знали даже приблизительно, где находимся, кроме того, мы по-прежнему двигались на северо-запад.

Наши крепкие одры ослабели, как и мы. Небо здесь было безоблачным, а солнце — пульсирующим обжигающим врагом.

Пять дней мы бесцельно ехали по пустыне. Наш разум был ошеломлен неожиданным поворотом событий в деревне. Мы все еще были деморализованы, и если мы не сумеем вскоре найти воду, то погибнем. Наши тела покрылись черным песком пустыни, мы качались в седлах от слабости.

Нельзя было ничего делать, кроме как двигаться дальше, продолжая безнадежный поиск воды.

Был шестой день, когда Кал Хира свалился с седла. Он не издал ни звука, когда мы подъехали помочь ему. Мы обнаружили, что он мертв.