Город звериного стиля

Девчонка Галька не свернула, так и шла. Молча, вроде легонько, толкнула Дольку, но та поскользнулась и села в рыхлый снег берега, где сразу начинался подъем. Долька зашипела. Тут сверху как раз полетел парень на синей громадной ватрушке. Пока они, замерев, смотрели, как он там выруливает на раскатах внизу, Галька, прыгая по целине склона, обогнула парней и девчонок – красная ватрушка весело скакала за ней на поводке и разве что не тявкала – и помчалась вверх. Мур вынул Дольку из снега и подумал, что зачем все эти горки, если вот, держать за руки, а пальцы через мягкие варежки такие милые, и надо обнять ее и поцеловать, но нет, люди ведь кругом, и…

– Она ненормальная, – буркнула Долька, вырвалась и помчалась вверх по тропинке к дыре в рабице: – Галька, дура, стой!

Мур нашел в снегу стропу ватрушки и припустил за Долькой. Что ей эта желтопузая девчонка? Самому жутко смотреть под трамплин на эту белую, почти отвесную, как простыня на веревке, стену снега, а уж пустить туда Дольку или эту упрямую Гальку… Какой огромный лог. Доисторический. По сторонам его нормальный город, с трамваями и домами, а тут заросшее шерстью пространство, которое город словно не замечал.

На самый верх, под столы трамплинов, они, конечно, не полезли. Под самым маленьким трамплином, где катались большие парни, склон был более пологий, Галька ускакала туда, и они все взобрались за ней. Все равно высоко. Даже Колик притих, только шмыгал.

Мур и сам оцепенел. Под синим промороженным небом – древний разлом лога, заросшего урманом. Куда скатывались полотенца трамплинов – еще простор, раскаты, а за забором все поросло, только пестрая от людей лента той горки, а на верху, над логом, громадные деревья чего-то вроде парка да торчат старые пятиэтажки и новостройки.

– Тут прыгают? Выглядят действующими, – оглянулся Мур на трамплины. – Нам не влетит?

– Клуб «Летающий лыжник», с советских времен еще. Там где-то есть охрана, конечно, – другой парень, Денис, махнул рукой куда-то вверх. – А что они нам сделают? Заорут – укатимся.

И тут вдруг Галька опять оттолкнула Дольку, плюхнулась на ватрушку и улетела вниз. Долька взвизгнула, рванула стропу ватрушки у Мура, но он не пустил – Долька обрушилась на него, он в ватрушку – и миг спустя они уже упали вдвоем, невыносимо вниз-вниз, отвесно почти, и сладкая жуть изнутри ударила в череп, отхлынула обратно и ноги отнялись. Руки – нет, руками Дольку держать, притискивать к себе. Ватрушка визжала об снег. Солнце слепило. Как же они неслись. И Долька. Вот. Только слой его одежды и слой – ее. Сильная она какая, крепкая, только мягко, где…

Галька внизу еще только выбиралась из красной ватрушки. Мур и Долька, вдвоем тяжелые, с разгона врезались в нее, сшибли в ватрушку обратно и снесли дальше по белому раскату, их закрутило, девчонки завизжали всерьез – а раскат вдруг кончился. Мимо замелькали бетонные пасынки забора, и вдруг один выскочил как из-под земли прямо перед ними, и Мура со всей дури приложило об него плечом. И всех отбросило назад. Ватрушки тихонько прошуршали и остановились. Плечо онемело.

– Ой, – тихо сказала Долька. Встала, шатаясь, зачем-то сняла варежку. Розовые пальцы торчали, не шевелясь, над кромкой зеленого рукава, как червячки. Или как щупальца актинии. И с какой-то неправильной стороны. – Ой, мама. Больно как. Перелом, кажется.

Мур кое-как встал. Галька сидела в своей ватрушке и смотрела на него громадными белыми глазами. Настолько белыми, что будто вместо глаз дырочки навылет и сквозь глазницы видно снег. За ржавой сеткой забора, под корнями вывернутой из грунта бугристой от старости березы, как в логове, лежала мохнатая черная собака с длинной мордой и тоже смотрела на Мура маленькими глазками, черными, но тоже будто прозрачными – и просвечивает сквозь них земля. Мур потрогал плечо – стало больно. Ужасно больно. Хорошо, что не башкой. Спросил:

– А сюда Скорая приедет?

Долька прижала руку к груди и стояла, покачиваясь. Сверху один за другим скатывались ребята, еще с середины склона начиная притормаживать ногами. Девчонки и Колик опасливо сбегали вниз по тропинке пешком. Подбежал Денис:

– Сильно шабаркнулись?

Мур вытащил телефон:

– Надо Скорую… Денис, Долька руку сломала, надо вон пару веток сломать, примотаем шарфом пока…

Денис кивнул и побежал к дыре в сетке, нырнул в нее и по сугробам поскакал, проваливаясь, к черной березе. А собаки там уже не было, только дыра в смерзшейся глине, комочки мерзлые скатываются.

И тут, сперва чуть слышно, заскулила Галька. А потом заорала.

Глава 2. Подземные яблоки

1.

Из травматологии Мур ехал на трамвае – вахтер в больнице подсказал, как доехать до Разгуляя. От обезболивающих качало подводную муть в голове, но он хотя бы ничего не сломал, получил лишь сильный ушиб плеча. За замерзшим, в корке инея, окном плыл синий город, сиял новогодними огоньками, как космос звездами. Кто-то рассыпал мандарины, их подавили по полу, и в трамвае густо пахло новым годом. Школьными елками и Долькой. Муру было тошно и одиноко.