Города и годы. Братья

К нему вернулись чувства только на рассвете. Он осмотрелся. Какой-то мост был перекинут к островку, накрытому белым плетением деревьев. Набережные раскосо бежали по сторонам. Снеговая равнина реки покоилась мирно. Ни живой души не было видно кругом.

Никита перешел мост. По островку тянулись решетки и заборы дворов. Тротуары были расчищены, сугробы лежали ровной и высокой грядой, и мертвая неслышность простиралась над холодным покоем земли.

Но вдруг в этой неслышности Никита уловил мерные вздохи. Они плавно приближались, возрастая, усиливая свою тяжелую полноту.

Никита остановился. Какая-то птица с утренней, сонливой медлительностью пролетела невысоко над головой.

Он улыбнулся. Мерные вздохи полета напомнили ему первый его детский испуг, когда в смирной и такой же беззвучной, как этот остров, степи маленький Никита прикоснулся к громадному, непонятно-суровому миру.

Никита вспомнил последнее свое счастливое лето, зеленым облачком проплывшее над ним, и стужа закрепила на его лице горькую, усталую улыбку.

Так, с этой улыбкой, он перебрал в памяти все утраты, понесенные за ночь. И так же, как на этом унылом островке, Никита не увидел вокруг себя ни живой души.

Он повернулся, чтобы идти куда-нибудь дальше, но взгляд его упал на громадные черные буквы:

НИКИТЫ КАРЕВА

Он снова стал. На одинокой, покосившейся витрине была наклеена свежая афиша.

В третий раз

симфония ор. 17

НИКИТЫ КАРЕВА

под управлением автора

— Опусы, еще раз опусы, — пробормотал Никита, отрываясь от витрины.

Да, может быть, только опусы становятся его уделом на всю жизнь.

Мир отвергал Никиту Карева, чтобы принять. Обогащал одну его судьбу опытом несчастья и утрат в другой.

Ничто не повторится.

Но к Никите снова возвращается слух, и все становится как будто по-прежнему: деревья в инее, хрустит снег, и кровь еще наполняет сердце.

Пусть так.

Октябрь 1926 г. — март 1928 г.

КОММЕНТАРИИ

ГОРОДА И ГОДЫ

Замысел романа «Города и годы» (первоначальный вариант названия — «Еще ничего не кончилось») в основном сложился к началу 1922 года.

«Я задумал современный большой роман. Он охватит наши изумительные годы и людей, каких я видел в Германии, в Польше, на Волге, в Москве и Петербурге»[50],— писал Федин 13 февраля 1922 года А. Воронскому.

«Городам и годам» предшествовала публикация непосредственно перекликавшихся с романом рассказов «Счастье» (журнал «Отклики», 1919, №№ 1–3), «Дядя Кисель» (газета «Сызранский коммунар», 1919, 22–23 ноября), «Товарищ» (газета «Боевая правда», 1920, 22 февраля) и ряда других.

Работа над романом продолжалась более двух лет. Отдельной книгой «Города и годы» вышли в 1924 году в Государственном издательстве в Ленинграде.

Роман сразу же привлек внимание критики.

Отмечая «мастерское владение сложной фабулой, детальную и продуманную обработку бытовых сцен и психологии героев, с выдержанными почти у всех (кроме Курта Вана) до конца характерами»[51], «богатый психологический и бытовой материал»[52], мастерское владение языком, рецензенты вместе с тем предъявляли автору романа немало претензий.

«Почему Андрей Старцов поступает именно так, а не иначе?.. Почему и каким образом Курт Ван становится большевиком?.. Какая связь между Мари-девочкой и Мари-взрослой?»[53].

«Характерное мироощущение интеллигента, копающегося в себе, не видящего смысла в жизни, — это мироощущение Андрея близко и самому автору. Поэтому в революции, — говорилось в другой рецензии, — видит Федин преимущественно теневые стороны»[54].

Немало вопросов породила «кольцевая», по определению самого Федина, композиция «Городов и годов», необычность которой была воспринята по-разному. Если, по мнению Д. Фурманова, «манера переставленных глав— заостряет внимание читателя»[55], а по мнению И. Оксенова, «весь роман образует единый круг, крепко спаянное кольцо, звенья которого неразрывны»[56], то А. Лежнев утверждал, что автор тяготел «к авантюрному, приключенческому, сюжетному, занимательному роману», к «роману тайн…»[57].

Сегодня хорошо видно, что многие из упреков тех лет — следствие отчасти упрощенного восприятия и объяснения ряда жизненных конфликтов, отчасти же неверного представления о замысле писателя. В появившихся в последующие годы работах Б. Брайниной, М. Кузнецова и других «Города и годы» были, по существу, прочитаны заново.

Роман переведен на многие иностранные языки и языки народов СССР. Дважды, в 1930 и 1973 годах, «Города и годы» были экранизированы (первый фильм — режиссера Е. Червякова, второй — режиссера А. Зархи).

В настоящем издании роман печатается по тексту: Конст. Федин. Собр. соч. в 10-ти томах, т. 1. М., «Художественная литература», 1969.