Города красной ночи

Это не патруль. Это шайка голых мальчишек, покрытых эрогенными язвами. Проходя мимо, они хихикают, поглаживая и царапая друг друга. Время от времени они трахают друг друга, вертя хула-хупы под звуки идиотского мамбо.

– Это всего лишь прокаженные детишки, – ворчит Али. – Давайте приготовим кофейку.

Мы пьем черный кофе из жестяных кружек, запивая им свои сухие пайки.

Бунты призывников

Вот так я и очутился в компании учпоканного шкипера на старом задрипанном протекающем космическом сухогрузе с виселичным управлением, и всю самую тяжелую артиллерию планеты испытывали на нас: Графиня де Гульпа (совсем не такая важная особа, как хотел меня уверить Пирсон), ЦРУ и Совет, Блюм и Киностудия. Я считал, что нам еще повезет, если доберемся до Хобокена. Случилось так, что мы очутились всего лишь в нескольких милях от того, что сейчас является Нижним Манхэттеном.

Четверо ребятишек настояли на том, чтобы сводить нас в «Двойную В» в Нью-Йорке. Когда мы вошли внутрь, я увидел, что место в целом сильно переменилось. Виселицы пропали, но на стене над барной стойкой прибиты две петли с медными табличками: «Веревка, на которой повесили Бабуина О’Тула – 3 июня 1852 года» и «Веревка, на которой повесили Вшивого Луи – 3 июня 1852 года». И фотография Бабуина и Вшивого, стоящих бок о бок у двойной виселицы.

Интерьер теперь выполнен под Нью-Йорк образца 1860 года: хрустальные канделябры в виде виноградных лоз и огромная голая женщина в золоченой раме над баром. Я замечаю Марти, сидящего за шампанским с четырьмя головорезами с деревянными лицами, он машет мне.

– Вы, парни, давайте к нам, выпейте шампусика.

Мы садимся; головорезы окидывают нас холодными рыбьими взглядами, которые надо понимать типа «что это за пидоры?». Вместе с лихорадкой все-таки обретешь определенные преимущества. У нас у всех вирусное ощущение слабых мест любого противника, а Круп преподал нам кое-какие основы психической рукопашной. Техника в целом основывается на частой смене сигналов – люблю тебя / ненавижу тебя – но это действует только после того, как обнаружены слабые места противника.

Вскоре мы приводим этих олухов в чувство при помощи правильно выбранных манер. Из налетчиков можно сварить чудный супчик. Всякий, кто внешне крут, внутри слаб. Но не пытайтесь заниматься переключаловом не с теми, с кем следует. Попробуете это с бухариком – а он возьми и ответь вам броском тесака. И не связывайтесь с мафиозным доном, сидящим перед собственной продуктовой лавкой.

Когда мы входим в «Двойную В» в Тамагисе, мы видим на механизме виселицы тяжелый висячий замок со свинцовой печатью и надпись на медной табличке: «Все публичные повешения запрещены указом Полиции ДНК».

– Во-во, – говорит нам бармен. – Все правильно. Нет больше публички. Таков закон.

Смерти, чтобы быть правдивой, требуется случайный свидетель, и публичное повешение правдиво именно благодаря случайным свидетелям. В Саду Эдема Господь Бог оставил Адама и Еву одних есть плоды с Висельного Дерева, а потом зачпокнул обратно, как случайный коридорный, который просто проходил мимо по коридору и услышал звуки любовной игры.

– Что здесь происходит?

– Видели на улице хоть одного Собаколова или хоть одну Сирену?

– Вообще-то нет, если разобраться.

– И не увидите.

Бармен – маленький тощий ирландец средних лет с горящими глазами. Он одет в узкий зеленый костюм. Он подхватывает каждой рукой по десять стаканов, расставляет их по стойке и начинает протирать.

– У нас тут был бунт. Ребятишки перебили в Тамагисе всех Собаколовов и большую часть Сирен… – Он смотрит стакан на свет. – Теперь все детишки хотят добраться до Вагдаса и получить ответы. Я им говорю, что каждый раз, как находишь ответ, под ним находишь еще шесть вопросов, как эльфов под поганкой.

Нью-Йорк – «Двойная В» – 1860 год:

Маленький тощий ирландец средних лет, одетый в мерзкий зеленый костюм, бабахает по барной стойке пивной кружкой, и наступает благоговейная тишина. Он вспрыгивает на стойку, и его лицо искажено, как у злобного эльфа, когда он выплевывает слова:

– Банкиры на Уолл-Стрите и жидки выкупают своих сыночков за триста долларов.

Его глаза горят, а волосы стоят дыбом.

– А как быть вам и мне, которые не видят трехсот долларов зараз даже в год? Нас загребают в их занюханную армию сражаться за занюханных ниггеров.

Поднимается звериный рев. Посетители сбиваются вокруг стойки, размахивая дубинами и железными ломами. Зеленый человечек сигает вниз.

– Чего мы ждем? Приглашения от Городского Совета? Пошли!

Около пятидесяти разъяренных мужчин и парней, жаждущих крови, и несколько визжащих гарпий маршируют за ним, вопя: «Смерть! Смерть! Смерть!»

– С чего начался бунт?

– Ну, сами знаете, как оно бывает с бунтами. Одно накладывается на другое, выше и выше – а потом происходит взрыв.