Города в поднебесье

— Ну вот видишь, оказывается, бывает… Слушай! — я вспомнил о своём любопытном ночном наблюдении. — Ты ничего не знаешь о том, что происходит зимой с тварями?

— Ну какие-то ложатся на всю зиму спать… — сосредоточившись и даже наморщив лоб, ответила Нанна. — Какие-то вроде продолжают охоту…

— А вот эти сколопендры? — спросил я.

— Я не знаю, что за шко-ло-пен-ры… У нас вот этих называют скамори. И да, они не любят холод, — ответила Нанна. — У нас был сторож в приюте, и он раньше охотился на разных тварей. Представляешь? Специально спускался, чтобы их ловить!.. В общем, он говорил, что скамори — очень опасные для посёлков. Если скала не совсем отвесная, то могут забраться… Вот теперь я тоже это знаю…

— Не отвлекайся! Скажи, а скамори тоже спят?

— Да, — Нанна кивнул. — Я слышала, что да… Стоит только выпасть снегу, как они сразу засыпают. А что такое?

— Так снег же! — я показал обеими руками на сугроб, удивляясь недогадливости Нанны. — А раз снег, то скамори спят! Значит, я могу спуститься в город и попытаться что-нибудь добыть.

— Но это же будет воровством! — возмущённо заметила девочка. — Ты возьмёшь чужое…

— М-м-м-м… Нанна, как ты думаешь… — спросил я, понимая, что назревший вопрос надо решить сразу и быстро. Как нарыв лопнуть, чтобы больше не донимал. — Вот там, внизу, сейчас ещё лежит какая-то еда. Успеют ли восстановить город до того, как она совсем испортится?

— Наверно, нет, — над этим ответом Нанна думала не слишком долго, но я собирался усложнить задачу.

— Или, например, я знаю, что где-то там, внизу, есть железный котёл, — продолжил я. — Успеют ли восстановить Экори до того, как он проржавеет насквозь?

— Не знаю… — Нанна пожала плечами. — К чему ты это говоришь? Ведь котёл всё равно не твой…

— Для меня сейчас этот котёл — уже ничей, — объяснил я. — Его хозяин, может быть, и жив, а, может, и нет. Когда вернётся — ещё неизвестно. А нам с тобой очень нужен котёл, тарелки, ложки с вилками, ножи, тёплые вещи, инструменты и материалы…

— Ну, наверно, да…

Боже, вот знать бы точно, что я делаю всё правильно!.. Ребёнок ведь искренне верит, что воровать нельзя. С другой стороны, я вижу, что здесь, в принципе, воруют — и ещё как!.. Может, я и был неудачником по жизни, но кое-что всё-таки понял. Ещё на Земле понял. Любой закон хорош только тогда, когда нет никаких исключений. А если есть исключения — значит, и нарушать закон будут все, кому не лень. И раз я увидел нарушения правил и законов, хотя бы по отношению к себе, то и в других пунктах этот закон регулярно нарушается. Вот только могу ли я быть уверен, что найду правильные слова? И могу ли я вывалить всё это на наивного ребёнка, воспитанного в суровых местных традициях?

— Нанна! — позвал я, привлекая её внимание. — Думаю, что если я одолжу внизу несколько вещей, чтобы мы выжили, это вовсе не будет грабежом. Потому что скалу заселят ещё очень нескоро, и большинство полезных и нужных вещей испортится. Понимаешь? И никто не узнает, что ты и я ими воспользовались. Если мы, конечно, сами ничего не скажем…

— Я не скажу!.. — понимающе округлив глаза, пообещала девочка. И вот это уже был прогресс.

— Пойдём! Покажешь, где находился твой приют, — предложил я. — Наведаюсь в вашу библиотеку и одолжу книги…

День прошёл в заботах — в заготовке последних доступных дров и в приготовлении горячей пищи. Раз уж с водой у нас проблем теперь не было, то и бульон можно было сварить. А ещё я занялся дальнейшим укреплением нашего убежища — потому что нет предела совершенству, особенно если выжить очень хочется…

Ночь тоже прошла без происшествий. Только где-то в храме пару раз громыхнуло… Однако в архе было тихо, и никто не выбирался из него — я в этом был уверен. После снегопада небо над скалой расчистилось, так что ночь была лунная и светлая. Я бы издали заметил скамори — даже несмотря на то, что они были белесые и почти сливались по цвету со снегом.

В этот раз я разбудил Нанну ещё затемно, а сам улёгся спать пораньше — чтобы пораньше встать и отправиться в первую вылазку. Когда я проснулся, солнце уже взошло над скалой, и снаружи было светло. Наскоро перекусив, я выгрузил все запасы еды из рюкзака, чтобы взять его собой. После чего без долгих прощаний скинул канат вниз, подмигнул Нанне на прощание — и начал спуск.

Оказавшись снова на земле, я огляделся. Город вокруг был молчаливый и зловещий. Тёмные окна домов — блестящие, если сохранились стёкла, и бездонные, если стёкла были выбиты — безразлично взирали на меня. На улицах валялся строительный мусор, брошенные жителями вещи и ещё трупы — слишком много изуродованных тел, припорошённых снегом… И сам город был совсем как эти трупы, лежащие на его улицах — такой же жалкий в своём поражении и ещё очень страшный, всё время напоминающий об угрозе, скрывающейся на его улицах…