Городок, что зовется Гармони

Ты ответил, что ничего подобного не случится, все будет хорошо. Как же я разозлилась, Чарльз, никогда в жизни я на тебя так не злилась! Кричала, мол, что за глупости, где тебе знать! Ты уставился в пол. Ты столько лет учился, а сладить с обезумевшей от горя женщиной не мог. Ты и сам горевал, это я понимала, но думала, что твое горе меньше моего, не столь всеобъемлющее. То, что очень многие женщины пережили то же, что и я, не сломались и нашли силы жить дальше, лишь добавило к моему отчаянию чувство вины. Я всегда считала себя сильной, трезвомыслящей, а оказалась беспомощной. Я не забывала о наших потерянных детях ни на день, ни на минуту. Не могла отвлечься, не могла отпустить.

Кейнов мы все-таки пригласили на чай. С тяжелым сердцем я испекла два торта, шоколадный и заварной, и десяток корзиночек с начинкой. Да еще печенье с драгоценной шоколадной крошкой – мне ее прислала подруга из Штатов, и я ее приберегала для особого случая. Только попробуй скажи, что я не старалась! В субботу с утра я приготовила лимонад. Надела лучшее платье, сделала прическу, даже чуть тронула губы помадой. Можно подумать, я собиралась на эшафот в твердой решимости умереть гордо.

Но чем дальше, тем больше я боялась сорваться, увидев детей, и к приходу гостей была уверена, что не смогу выдавить из себя ни слова – открою рот, а вместо приветствия вырвутся рыдания.

Когда в дверь постучали, я робко вышла за тобой следом встречать гостей. Они толпились на крыльце: девочки-близнецы впереди, за ними взрослые, а позади всех мальчик лет трех – спрятавшись за мать, он тянул ее за юбку, тащил прочь. Все выглядело довольно бестолково: ты распахнул перед гостями дверь, Ральф, представив девочек, подталкивал их вперед, Аннет пыталась отцепить малыша от своей юбки, то браня его, то увещевая, а тот будто не слышал матери. Одной ногой упершись в ее туфлю, он согнул другое колено и откинулся назад, почти лег на землю. К счастью, он не кричал, он берег силы для самой важной работы.

Меня так увлекла эта схватка, что я едва заметила Ральфа и девочек – даже, кажется, с ними не поздоровалась.

Аннет с тревогой взглянула на меня и извинилась. Одной рукой она держала малыша под локоть, а другой пыталась разжать ему кулак.

– Мне так стыдно, – проговорила она, задыхаясь. – Он совсем не умеет себя вести с новыми людьми. Лайам, поздоровайся с миссис Орчард.

Лайам явно не собирался этого делать. Он тянул мать назад с прежним упорством. Его можно понять, подумала я, ведь всего пару дней назад мальчика увезли из родного дома в незнакомый, не поинтересовавшись его мнением. Ему это было не по душе. Ему здесь все не нравилось, особенно то, что его тащат в чужой дом, к «славным тете с дядей», которых он знать не знает.

Он точно так же не горел желанием знакомиться со мной, как и я с ним минуту назад. Его поза в точности выражала мое душевное состояние, и я, как ни странно, едва не рассмеялась. На душе посветлело, словно по волшебству.

Я сказала:

– Здравствуй, Лайам, заходи, хочешь печенья? – Я мельком глянула на его мать, та кивнула и слабо улыбнулась. Она явно была смущена таким неудачным началом. Должно быть, она знала, что я в прошлом воспитатель, и боялась моего осуждения, но мне это и в голову не пришло. Сразу видно было, что Лайам упрямец и далеко не подарок.