Городок Милютин

Но что могла ответить сыну Мария Андреевна? Что она могла противопоставить этим тучам? И этому холодному ветру? И всему тому, что является причиной непонимания, враждебности, смерти?..

Мария Андреевна закрыла глаза, чтобы не видеть ни этой заоконной серости, ни хмурой взрослости на лице своего сына.

И вдруг, в наступившей темноте, она увидела маленький светлый огонек. Он, оказывается, бился в ее сердце. И вместе с ним бился очень простой, очень ясный и неожиданный ответ.

Да, именно так она должна ответить! Именно от этого все зависит!..

Мария Андреевна улыбнулась, открыла глаза и твердо сказала:

- В джинсах? Зачем это? Ты еще слишком маленький, чтобы носить штаны.

- Правда? – спросил Женя уже другим голосом.

- Конечно, правда! – уверенно ответила Мария Андреевна. И повторила: - Ты еще маленький, и тебе положено носить платьица.

Женя радостно улыбнулся детской светлой улыбкой.

- И мне можно еще долго носить платья, правда, мамочка? – прозвенел он ясным голоском.

- Конечно, еще долго. – с воодушевлением ответила Мария Андреевна. - Вот будет тебе лет четырнадцать-пятнадцать, тогда и можно будет начинать носить короткие штанишки. А длинные брюки – еще попозже.

Женя задумался.

- По-моему, в четырнадцать лет еще тоже можно в платьях ходить. – сказал он.

- Ну, если ты так думаешь, значит, это так и есть!.. – сказала Мария Андреевна. – Ладно, давай-ка я тебе одену.

Мария Андреевна взяла в руки легкие Женины трусики и расправила их.

- Ножки сюда.. Раз-два. И платьице. Ручки вверх! Вот так!

- Вроде бы становилось холодно… - вдруг сказал Женя. – А я только в платье.

- Разве холодно? – спокойно сказала Мария Андреевна. – Посмотри в окно!

Женя повернул голову. Никаких туч не было и в помине. В небе сияло ослепительное летнее солнце.

8

Мария Андреевна не ошиблась. В это утро такие же вопросы своим родителям задавали многие дети. Родители, не зная, что им ответить, поначалу впали в глубочайшую растерянность.

Впрочем, надо отдать взрослым должное – большинство из них быстро справились с растерянностью, и поняли, как надо отвечать.

Но Мария Андреевна ответила самой первой! Именно ее ответ начал ту теплую и мощную волну, которая пронеслась по всему Милютину, прогоняя темные тучи, согревая атмосферу города, и подпитывая всех его жителей удивительной светлой энергией.

Они не знали, какова ее природа.

А может быть, и знали…

Теплая волна быстро пронеслась по всему городу, и супруги Власины, опять из-за чего-то хмурившиеся, вдруг повернулись друг к другу и одновременно сказали:

- Прости меня!

И оба засмеялись.

- Пошли быстрее! – предложил он.

- Куда? – спросила она.

- Туда!

Он показал глазами на двери спальни.

- Мы же на работу опоздаем!

- Ну подумаешь, немножко опоздаем. Сегодня можно.

- Почему это?

- Сегодня праздник!

- Кто так решил?

- Я так чувствую.

- Ну тогда пошли!..

Тем же утром Лена Проскурина стояла у зеркала в одной короткой рубашечке, поскольку теперь родители укладывали ее спать именно так, как совсем маленькую. Лене это очень нравилось, как и то, что перед сном мама и папа купали ее вместе, и позволяли ей долго играть в ванной с пластмассовыми утятами.

Но сейчас это все казалось Лене каким-то неправильным. Она решила подумать о чем-нибудь другом, более подходящим для девушки ее возраста.

Она задрала рубашку почти до груди, разглядывая в зеркале свой пуп, и представляя, как шикарно в нем будет смотреться розовая бусинка.

«У меня будет классный пирсинг!» - думала Лена. - «И все будут звать меня Пинк!»

Вдруг форточка хлопнула, щеку Лены погладил порыв теплого воздуха, и она тут же встряхнулась и подумала:

«Нет, ну что за глупости лезут в голову!..»

В комнату заглянул папа Лены, Роман Яковлевич.

- Это что такое? – строго спросил он. – Завтракать пора, а ты еще даже трусики не надела! И что ты, кстати, делаешь? На свой пуп любуешься?..

Папа попал в точку!

- Пап, я.. это… ну я просто думала тут… - забормотала Лена, опуская рубашку.

- О чем?..

Лена покраснела. Нет, она не могла сказать папе, по крайней мере, сейчас, о том, что взбрело ей в голову!..

- Так, о разных глупостях… - неловко пробормотала Лена.

- А за глупости положено получать по тому самому месту!..

Лена в ответ только вздохнула, робко глядя на папу.

- Ах, вот так? – кое-что понял Роман Яковлевич.

Быстро войдя в комнату, он взял дочь за руку, подвел ее к столу и уложил на него животом.

Задрав ее и без того короткую рубашку еще выше, только теперь с воспитательной стороны, Роман Яковлевич отвесил дочери четыре звучных шлепка, по два на каждую ягодицу и сказал:

- Вот тебе и наука, чтоб прогнать глупые мысли!

- Спасибо, папочка! – пробормотала Лена. – Можно подниматься?..

- Можно. И одевайся, быстро. А то еще и ремня добавлю!

- Не надо! – встрепенулась Лена, выпрямляясь. – Я мигом.

- И сразу бегом на кухню. Мы с мамой ждем тебя к завтраку. – сказал Роман Яковлевич и вышел, пряча улыбку.

Частенько, когда у них было время по утрам, кто-то из родителей, или они оба, помогали ей и одеться, но сегодня Лена знала, что провинилась, и поэтому не посмела попросить папу или маму об этой дополнительной родительской заботе.