Городок Нонстед

— У меня три важных известия, — сказал лесоруб, садясь в машину. — Во-первых, в “Голосе Нонстеда” и “Моррисон Дэйли” нет никаких упоминаний о сбитом пешеходе. Во-вторых, на задней стенке джипа нет следов от удара. В-третьих, у меня долг перед тобой. И сейчас начну его оплачивать. Уничтожу это чертово проклятие, но сделаю это по-своему.

— Что ты задумал? — тихо спросил Натан.

— Знаю, что в этом вопросе мы расходимся, — мрачно усмехнулся Скиннер. — Но я не успокоюсь, пока не буду убежден сам. Надо спалить “Отшельницу”. Еще раз. С этого и начнем.

* * *

Они нашли “Отшельницу” без труда.

Черная хижина вольготно раскинулась среди застывших деревьев. Натан, ошеломленный и расслабленный, выключил двигатель. Скиннер выскочил из машины, достал купленные небольшие канистры и поставил их на капот. Он постучал в окно.

— Выходи, — сказал он решительно. В глазах лесоруба светилось упрямство. — Мне нужен свидетель.

— Даже невменяемый? — пробормотал англичанин, выбираясь из машины.

— В Нонстеде других редко встретишь. — Скиннер мрачно усмехнулся. — У тебя есть зажигалка?

— Есть.

— Тогда пошли. Спалим это проклятое место и поедем поедим в “Меконге”.

Натан кивнул головой и глубоко вдохнул. Свежий лесной воздух подействовал на него отрезвляюще. Он заморгал и огляделся, будто только пробудившийся от неприятного сна. Деревья стояли неподвижно. Казалось, весь лес застыл от страха.

“Отшельница” казалась крохотной, сжавшейся в ожидании чего-то.

— Подожди, — тихо сказал Натан.

Скиннер, продиравшийся сквозь заросли папоротника, остановился и повернулся.

— Что?

— Скиннер, пробовал ли кто-то войти в середину?

— Нет, — ответил лесоруб. В его газах блеснула злость. — А зачем?

— А незачем. Спалим эти руины, если хочешь, но сначала я их осмотрю.

— Твою мать! Там не на что смотреть!

В уставшее тело Натана влилась новая энергия. Он прошел мимо разозленного лесоруба и вышел на поляну. Неожиданно он понял, что не испытывает ни страха, ни напряжения.

— Интересно, это из-за пережитого в последние два дня, — пробормотал писатель. — Или Отшельница и вправду никогда не была страшной?

С близкого расстояния хижина не казалась страшной.

Почерневшие, во многих местах прогнившие доски. Ржавые головки гвоздей. Двери из неровно обрезанной фанеры, сделанные недавно. Одно окно забито досками, второе закрыто газетами. Мох зеленел на крыше. Трава прорастала на стенах.

— Лес забирает ее себе, — сказал Натан, и удивился собственным словам.

— Слушай, если хочешь поиграться в стихосложение, то подожди, пока разгорится, — крикнул разозленный Скиннер, который как раз принес канистры.

Писатель не слушал. Он толкнул фанерную дверь и вошел внутрь. Англичанин ожидал неприятной затхлой атмосферы, но его встретил запах лесной влажности, неожиданно приятный. В полумраке он увидел лежанку из тряпок в углу, сбитый из досок столик, несколько старых консервных банок. Поднял одну из них и поднес к свету.

— Срок годности истек в 1908 году, — прочитал он. — О, “Голос Нонстеда”. Ноябрь 1907 года. Скиннер, тут кто-то жил в 1907-08 годах. Какой-то бездомный.

— И что, мистер Холмс? — Скиннер просунул голову в середину. — Что нам до какого-то бродяги?

— На ничего не интересует. — Натан повернулся к товарищу. — Может быть, важно то, что если кто-то ту жил, то “Отшельница” не так уж и пугающа. Это не ворота ада, старик. Это обычная развалюха.

— Развалюхи горят, Натан! — рявкнул лесоруб. — А потом остаются только пепелища. Не возрождаются через месяц, будто ничего не случилось. Это такой… Как ты это определил? Разрыв реальности. Что-то разодрало мою реальность, и пока я не спалю эту чертову хижину, ничто не придет в норму. Выходи, а то и тебя спалю, чтобы долг не возвращать.

— А что это? — прошептал Натан, не слушая Скиннера.

— Что?

— Эта надпись на притолоке. — Он встал на носки и провел ладонью по знакам, выбитым на дереве. Их края были стерты, надписи было очень много лет. Писатель узнал большинство букв, но не смог прочитать ни слова.

— Подожди, у меня в машине есть фонарь Оуэна. Ничего не поджигай, пока я не вернусь.

В мощном свете полицейского фонаря слова были отлично видны.

— Ulven skal beskytte deg, — прочел Натан и посмотрел на Скиннера. — Ты что-то понял? Что это за язык?

— Клингонский, — нахмурился Скиннер (клингоны — раса воинов из “Звездного пути”, - примечание переводчика). — Долго еще будешь осматриваться, англичанин? Сожжем все и уберемся.

Пятно света бродило по стенам, открывая очередные секреты, спрятанные во мху и паутине. Глазам Натана открылись символы — пересекающиеся линии, деформированные геометрические фигуры. Непонятные. От них веяло беспокоящей силой.

— Не будем сжигать эту халупу, — сказал писатель веско, не глядя на Скиннера. — По крайней мере, пока. Твой выход на волю отметим по другому.

— Почему? — спросил лесоруб, и поставил канистру на землю. — Потому что какой-то бродяга измазал стены?