Городок у бухты

Станислав Милькевич лежал в постели, глядя в распахнутое окно, и слушая неторопливую речь Арнольда, который старался не волновать больного. Но старик, несмотря на недомогание, вдумывался в каждое слово, заставляя себя сильно не беспокоиться. Когда врач закончил монолог, Станислав обратил усталый взор на рассказчика.

— Всё-таки, Юлиан имеет особые способности, как и его отец, — констатировал больной.

— Не развитые, но вполне явные, — подтвердил Арнольд, присматриваясь к состоянию пациента.

— Как же я мог подумать, что он умер, — старик снова повернул голову в сторону окна. — Я хочу их видеть немедленно.

Последняя фраза была произнесена твёрдым, но тихим голосом.

— Доктор, вы уверены, что готовы к встрече? — осведомился врач, уверенный, что визит родственников вызовет сильное волнение больного. — Давление ещё не упало…

— Мне остались считанные часы, — прервал Станислав. — Приведи их ко мне.

— Оба брата и их отец за дверью, — с выдохом проговорил Эйп.

Милькевич повернул голову в сторону врача и совсем тихо проговорил:

— Сначала я хочу увидеть сына. Одного.

Понимая, что возражение вызовет лишь больше волнения, Арнольд пригласил Джоша в комнату. Закрывая дверь, врач встретил строгий взгляд Станислава, требующий оставить его с сыном наедине.

Они смотрели друг другу в глаза, не говоря ни слова. Поток мыслей полных радости, сожаления и отчаяния смешанного со счастьем текли от лежавшего в постели учёного в сторону его, когда-то потерянного сына. Старик знал, что Джош прекрасно понимает всё, о чём он думает. Не в силах справиться с эмоциями, Станислав почувствовал, как по щеке скатилась слеза. Сын взял отца за руку и прижался к мягкой ладони щекой. За стеной, на пластиковом стуле сидел Юлиан, прикрыв глаза и внимая потоку эмоций, струившемуся через закрытую дверь. Его брат в очередной раз жалел, что не получил от рождения способностей отца и нервно мерил шагами короткий коридор. В дальнем конце узкого пространства появилась пожилая женщина с мальчиком лет восьми, который пристально смотрел на братьев, пока его бабушка разговаривала с санитаркой и врачом.

Более полувека назад, Станислав Милькевич выбрал в помощники молодую лаборантку, закончившую университет и интересовавшуюся его работами. Но никому, в том числе и ей, учёный не рассказывал всех деталей своего исследования. Для работы Станиславу был нужен живой материал, и он принял самое гуманное, на его взгляд, решение: двое детей были зачаты и выращены, используя симулятор материнской утробы. В то время это были очень редкие эксперименты, к тому же засекреченные. Первый зародыш погиб на седьмом месяце, зато его брат развивался без отклонений и родился вполне нормальным младенцем.

Для малыша придумали фамилию Фостан, по имени донора Фортунелии, и от имени Станислава. Ребёнок развивался без проблем, и Доктор был спокоен, подключившись к исследованиям университета по правительственной программе. Для своей работы учёному и его ассистентке оставалось следить за ростом малыша и ждать, когда он подрастёт, фиксируя новую жизнь день за днём. Фортунелия добилась, чтобы мальчик получил свидетельство о рождении, воспользовавшись помощью от государственных кураторов центра. Своих имён и причастности к рождению необычного ребёнка не указывали намеренно, но позже Фортунелия провела процедуру усыновления и её отношение к малышу изменилось. После этого у Станислава и Фортунелии стали возникать разногласия по программе. Женщина настолько привязалась к Джошу, что уже считала его своим собственным ребёнком, что, по сути, не было далеко от истины. Из-за своей увлечённости наукой, Милькевич упустил настроения молодой женщины.

Станислав полетел в Вашингтон, отчитываться с другими учёными за сделанную работу. Молодой Доктор был одержим наукой и то, что стал отцом, понял лишь, когда Фортунелия исчезла. Из-за истории с махинациями и субсидиями, пришлось заниматься организацией собственного предприятия. К тому времени Милькевич получил несколько приглашений принять участие в проектах исследовательских организаций в Европе и Азии, что помогало содержать собственную лабораторию. Получилось так, что Фортунелия воспользовалась его отсутствием и приняла единоличное решение увезти малыша. Но она оставила сообщение, что у мальчика появились нарушения в развитии и он вряд ли выживет. Станислав не мог проверить, где она и что с ребёнком, потеряв контакты с людьми из правительства. Позже он утешал себя тем, что мальчик действительно мог умереть, предполагая, что Фортунелия не вынесла такого удара, и именно это послужило поводом её ухода из медицины.