Городок

— Отчего же вы не верите людям? — спросила грустно Галина Андреевна.

— Верю, уважаемая Гавочка! Всем верю, а Шохову не верю. Он зубастей нас всех. Помяните мое слово: что бы ни случилось, он выйдет сухим из воды!

— Да как же он может выйти сухим, если мы все здесь повязаны одной веревочкой, а он так больше других!

— Да, да. Так оно и есть. А все-таки он и тут будет первым! — И, засмеявшись и показывая меленькие зубы, дед Макар добродушно добавил: — Жизнь покажет, чего тут спорить.

И он пустился в рассуждения о новых городах, которых он со времен Ангары видел десятки, и о том, каков должен быть в них нравственный климат, каковы традиции. И почему все новые города так похожи друг на друга.

Но еще до этого разговора, сидя на шоховской усадьбе на скамеечке, дед Макар будто невзначай спросил:

— А что, милейшая, не собираетесь ли вы куда-нибудь съездить? Не забудьте предупредить, я соберу посылочку.

Так туманно бесхитростный дед Макар намекнул на поездки Галины Андреевны к мужу. Никто в Вор-городке не знал, кроме деда, что у Галины Андреевны есть муж и что находится он в заключении, в колонии, расположенной близ Новожилова. Туда-то и ездила на свидания Галина Андреевна, получая короткие трехдневные отпуска в своем урсе.

С Николаем Кучеренко она познакомилась на Ангаре. Там и свадебку в палатке сыграли. Дед Макар, работавший в комплексной экспедиции, тоже был на их свадьбе. Это, пожалуй, были самые счастливые годы в жизни Галины Андреевны. Работала она поваром. «Любила людей кормить, потому что сама наголодалась», — однажды сказала она.

Галина Андреевна была родом из Перми и родилась в праздничную дату — восьмого марта. «Родилась восьмого, а крестили одиннадцатого,— рассказывала она.— Нарекли в честь святой мученицы Галины».

Еще когда была маленькой, отец, железнодорожный рабочий, переехал в Забайкалье, работал дежурным по станции. Жили они в вагончике. Вон откуда пошла ее дорожная биография, вагончики да вагончики. До сих пор... Когда мама ее умерла от тифа, было Галочке семь лет. Осталось четверо детей и папа пятый. Вдруг они оказались под Читой, отец снова женился, это было на станции Урил. Потом он умер после какого-то острого воспалениях легких, и мачеха, бросив их, уехала на Сахалин, предоставив детей самим себе. Жили они на чердаке, самой старшей из них, Галиной сестре, было двенадцать. Ломали асфальт, скамейки по ночам, топились, собирали по столовым корки. Не было случая, чтобы Галина Андреевна не накормила любого забредшего в ее столовую ребенка. Помнила свое детство!

Ими тогда, брошенными ребятишками, заинтересовалось гороно, отправило к бабушке, папиной, значит, маме, в Красноуфимск. У той двое детей. Гале и ее сестрам они приходились теткой и дядькой. Детишек они разделили между собой: дядя Сережа взял старшую сестру и Галю, а тетка Капа забрала младшеньких. Потом снова объявилась мачеха и увезла их в Читу. Тут их и застало начало войны, Галя как раз закончила семь классов и пошла работать на спирто-водочный завод...

Платили немного, а было их в семье ртов: мачеха да двое ее детишек — с Галей четверо, хотя старшая тоже была при деле. Работала Галя на мойке стеклопосуды, а у самой голова кружилась от голода. Ее подруга жалела, подкармливала. Несколько раз Галя падала в обморок. И во время одного голодного обморока обожглась. Ее отвезли в больницу. Доктор Кузнецов посмотрел и спрашивает: «Девчоночка, сколько же тебе лет?» А было ей четырнадцать, хоть она всем говорила, что девятнадцать. Пять лет набавила, чтобы устроиться, значит. А он-то, доктор, он сразу раскусил ее возраст. Выписали ее, направили в дом отдыха. Впервые в жизни ее в столовой кормили, жиденькую похлебочку давали, но досыта. Повара жалели ее: кости да кожа. И это опять на душу легло. Значит, поварская профессия для живого человека, для помощи ему, для жизни. Так на всю жизнь и запомнила.

Тут уже они переехали во Владивосток, город ей сразу понравился. Море, бухта и дома среди пологих гор. Поступила работать в госбанк инкассатором, возила, значит, государственные деньги. В Ванино ездила, в бухту Ольга, в Терней, Тетюху... В Находку тоже ездила. Кроме двух инвалидов сплошь молодые девчонки. Деньги в брезентовом мешке, а на боку, под ватником, пистолет, из которого они и стрелять не умели. А нападения-то случались довольно часто.

Запомнилось, однажды в город Спасск ехала, в тамбуре, на станции Евгеньевка рыженький парень подсел. Стал допытывать, чего эта девчонка везет. Мешочница ведь. А с мешками в ту пору снимали с поездов, а ее почему-то не снимают. Галя нашлась и говорит: «Учительницы мы, тетрадки для школы купили». А парень-то, не будь промах, и говорит: «Дайте-ка тетрадочку, мне письма писать!» И с тем руку в мешок... Вынимает деньги... Сам побледнел: видать, испугался. Уже после, когда познакомились, он сознался, что никогда не видел, чтобы мешками деньги возили.