Городская девчонка (ЛП)

Сенатор Гил заключил сделку с кубинцами, что они обменяют Хуана Раффлеса на золото или на Сальзара. Нас устраивало. Контракт сенатора с Кубой был заключен в свете того, что Куба рассматривала Сальзара как врага правительства, и правительство было бы счастливо обменять его на Хуана. Я подозревала, что правительство будет еще счастливей, когда откроет ящик и обнаружит Маркоса Торреса. Вроде как неожиданный рождественский подарок раньше срока. Одной политической пираньей меньше, чтобы Кастро беспокоился об этом. Кастро откроет как-нибудь под покровом ночи ящик в Гаване и, возможно, избавится от содержимого. Но это уже не моя проблема.

Мы заботливо уложили все еще завернутый в одеяло Джуди контейнер рядом с ящиком, в котором спали Мерзкая Рожа и Торрес.

Джуди хлопотал вокруг Марии. Он усадил ее на стул, поил кофе и кормил батончиком мюсли.

– Как ты? – спросила я Марию.

– Да ничего страшного. До свадьбы заживет.

– Мы приняли меры, чтобы освободили твоего папу.

– Джуди сказал мне, – тихо произнесла она.

У Марии глаза наполнились слезами, но она не заплакала. Чего нельзя было сказать обо мне. Меня переполняли эмоции. Я была готова зареветь, чуть тронь меня. Я даже не заметила, как выпила чашку кофе одним глотком и съела батончик. Только посмотрела на пустую обертку в руке.

– Что это? – спросила я Джуди.

– Батончик мюсли, – ответил он. – Ты его съела.

Через открытые двери гаража я могла видеть, как парни на мотоциклах уезжают. Парни из НАСКАР остались, чтобы зачистить место, собрав дротики, не достигшие цели, и подобрав гильзы от настоящих пуль. Вскоре объявится полиция, привлеченная дымом, все еще вздымавшимся от упавшего вертолета. Мы хотели убраться до появления копов.

Машину Хукера, ту, что предназначалась налаживать связи с общественностью, выкатили из перевозчика, чтобы освободить место для ящика с Торресом и Мерзкой Рожей.

– Я приехал на перевозчике, – сообщил Хукер, – но назад мы можем возвратиться на этой самоходной тележке.

– Ладно, – согласилась я, – но я поведу.

– Ты с ума сошла? Я не позволю тебе вести мою машину. Ты маньячка.

– Я неманьячка. И, кроме того, это просто самоходная тележка. И мнестоит дать вести, потому что у меня психологическая травма.

– Стоит дать повести мне, потому я тебя спас. Я Парень из НАСКАР к тому же.

– Если ты хочешь, чтобы тебе повезло, тебе следует дать мне повести.

Хукер стал немножечко похож на Брайана, которому дали кусочек пряного печенья.

– Правда? Все, что мне нужно сделать, – это дать тебе поводить?

– Угу.

Он обнял меня.

– Мне ведь что-то обломится, даже если я тебе не дам вести, верно?

Я улыбнулась ему.

– Угу.

– Давай договоримся, – предложил он. – Ты можешь вести, но должна быть осторожна. Не ковбойствуй. Это гоночная машина. Ее водят не так, как обычные автомобили.

– Да неужели?

– Ты когда-нибудь залезала внутрь такой тачки?

Я поравнялась с окошком и щелкнула тумблером. Водитель, на старт.

– Просто садись, – предложила я. – Думаю, я справлюсь.

Первым выехал перевозчик Хукера, за ним последовали мы с Хукером на пиар-машине. За нами Билл с Марией на вэне везли золото. Позади вэна на пикапе ехали Джуди с бригадиром Хукера. Остальные также были на дороге. На горизонте показалось солнце. Гараж опустел. Далеко над болотом поднимались струйки дыма. До сих пор не было признаков, что болотная полиция преступила к расследованию. Черт, возможно, здесь все время падают вертолеты, а полиция только раз в неделю проводит чистку от них.

Мы все направлялись в сторону Хомстедской базы военно-воздушных сил, где нам предстоял обмен. Самолет, который привез отца Марии на американскую землю, увезет Торреса и Рожу обратно на Кубу. Военные заберут контейнер с газом, и, будем надеяться, что SovarK2 обретет покой на газовых небесах. Хуан отправится домой с Марией… также, как и золото.

Мы уже почти подъехали к соединению с Шоссе 997, когда мимо проехал синий «краун вик». Слизняк с Хромоногом. Опоздали на вечеринку.

Я махом развернула пиар-машину Хукера и бросилась вслед.

– О, черт, – воскликнул Хукер. – Снова начинается.

Я догнала Слизняка и Хромонога и поравнялась с ними. Потом посмотрела в сторону и увидела ужас на их физиономиях, когда они узрели нас, сидевших в пиар-машине.

– «Главное – выбор места и времени», – процитировала я. Потом швырнула пиар-машину, подцепила «краун вика» так, что он накренился и слетел с дороги. Он завис в воздухе, ударился о воду с громким хлюпом и засел в болоте.

– Милочка, – заметил Хукер. – Нам нужно поговорить. У меня такое чувство, что ты не впервые это проделываешь.

Эпилог

Хукер жарил на гриле ребрышки на борту своей яхты. Он облачился в свои обычные купленные на распродаже шорты и очередную футболку с моторным маслом. Нос у него обгорел и облазил. Глаза он прятал за солнечными очками «оклиз». И светился от счастья. Не хочу хвастаться, но, думаю, к этому счастью и я немного приложила руку.