Городская девчонка

— Ты похожа на гончую, вынюхивающую лучшее место, — произнес Хукер. — Просто сядь.

— Я ничего не вижу. Я не знаю, на чем сидеть.

— Нет в тебе духа приключений, — заметил Хукер. — Попытай счастья. — Он дернул меня вниз и притянул прямо к себе. — Сейчас ты сидишь на мне. Расслабься.

— Твоя рука на моей груди.

— Ох. Прости. Тут темно. Я не понял.

— Ты не понял, что схватился за мою грудь?

— Ладно, это я понял. Тебе понравилось?

— Размечтался.

— А я-то надеялся, что тебе понравится.

Я сидела между его ногами, руками он обхватил меня, а подбородком упирался мне в макушку.

— Зато мне понравилось, — заявил он. И поцеловал прямо за ушком.

Мне тоже понравилось. И поцелуй мне пришелся по нраву. И я не могла поверить, что сижу тут между ногами Хукера, чувствую себя распутницей, а где-то там парни в аквалангах прочесывают «Счастливую Потаскушку», ища золото и, наверно, мечтают прикончить кого-нибудь.

— Время сейчас неподходящее, — сказала я Хукеру.

— Я знаю. Нет презервативов. Я полагаю, ты не прихватила что-нибудь из запасов Билла?

— Я говорю о парнях с аквалангами и о том, что они могли бы захотеть убить нас.

— Я и забыл об этих типах. Черт возьми, если нам предстоит умереть, стоит ли беспокоиться о презервативах?

— Который час?

— Три тридцать.

Я закрыла глаза и мгновенно уснула. Когда я проснулась, сквозь крошечные просветы в листве деревьев светило солнце, а рука Хукера снова покоилась на моей груди.

— Невероятно, — возмутилась я. — Ты снова лапаешь мою грудь.

— Я не виноват. Оно само по себе получается. Я за свою руку не отвечаю, что она там себе проделывает, когда я сплю.

— Ты не спишь. Ты давно уже проснулся.

— Приятная штучка. — И он погладил меня. — Ты уверена, что тебе не нравится?

— Может, чуточку, но это не важно. Мне нужен душ. И зубы почистить. И ноги побрить. Обожежмой!

— Что? — Хукер вскочил на ноги и стал озираться вокруг. — Что такое?

— Здесь нет ванной комнаты.

Он приложил к груди руку:

— Ты до чертиков меня напугала.

— Мне нужна ванная.

Взгляд Хукера устремился в сторону джунглей.

— Ни за что!

— Не уходи далеко, — наставлял Хукер. — Не вздумай потеряться. И смотри, куда ступаешь.

— Это все брат виноват, — пожаловалась я. — Все неприятности, в которые я когда-либо влипала, происходили по его вине.

— А три помолвки?

— Мужчины! — высказалась я. И, раздраженно пыхтя, удалилась прочь, со злости пиная все, что попадалось под ноги и прорубая путь в чаще кустов и лиан. Потом сделала, что положено, и пошла назад по следу порушенной растительности к ручью.

Хукер сидел на борту лодки, поедая батончик мюсли. Он взглянул на меня, широко распахнул глаза и открыл в изумлении рот.

— Что? — спросила я. — Ладно, я знаю, что чуточку облила кеды. Нелегко сделать все, как надо, когда ты девушка.

Он положил батончик на землю и потянулся к веслу.

— Милая, не хочу тебя пугать, но у тебя кое-что на волосах.

Я закатила глаза, пытаясь рассмотреть, что там, и потянулась к макушке.

— Нет! Не трогай! — предупредил Хукер. — Не двигайся. Просто стой спокойно.

— Что там?

— Ты не захочешь знать.

— Что ты собираешься делать веслом?

— Хочу смахнуть эту дрянь.

— Почему бы тебе не проделать это рукой?

— Ты что, чокнутая? Да я в жизни не видел такого огромного гребаного паука. Да этот хрен размером с тарелку. Не знаю, как он вообще уместился у тебя на голове.

— Паук! — И я стала визжать и исполнять танец дикарей. — УБЕРИ ЕГО! УБЕРИ ЕГО! УБЕРИ ЕГО!

Сознание затянуло паутиной, и я упала в обморок.

Когда я пришла в себя, надо мной с озабоченным видом склонился Хукер.

— Что случилось? — спросила я.

— Ты потеряла сознание. Визжала, визжала, и вдруг у тебя закатились глаза, и БАЦ — ты упала.

— Я никогда не падаю в обморок. Ты, наверно, стукнул меня веслом и вырубил.

— Милая, шарахни я тебя веслом, ты бы еще глаз не открыла.

— Помоги мне встать. По крайней мере, я избавилась от паука. — Я посмотрела на Хукера. — Я ведь избавилась от него, да?

Он поднял меня на ноги.

— Ага, ты избавилась от него.

Я подобрала длинную скользкую черную штуковину с футболки:

— Что это?

— Паучья лапа, — пояснил Хукер. — Ты упала на него, когда свалилась в обморок, и он… как бы это сказать… размазался по твоей спине.

— О нет.

— Хорошая новость… он мертв.

Я начала вопить. Знала, что вопить глупо, но ничего не могла с собой поделать. Я столько раз сдерживалась, что больше уже не могла. По мне размазались паучьи внутренности, и я орала.

— Послушай, с этим мы можем справиться, — утешал Хукер. — Мы просто вымоем тебя в ручье. Большая часть из твоих волос уже выпала. Ну, кое-что. Но мы можем остальное вытащить. Черт, да прекрати же орать. Терпеть не могу, когда ты вопишь.

«Ладно, возьми себя в руки, — уговаривала я себя. — Сними одежду с паучьми кишками, зайди в ручей и вымой волосы. Все просто».

— План такой, — сказала я Хукеру. — Я буду раздеваться, а ты не будешь смотреть. Потом я буду мыться, а ты не будешь смотреть. А если посмотришь, я заору.

— Да пожалуйста! Только не ори больше.