Городская фэнтези 2006

— Можете подрядиться сдавать приплод на звероферму, тоже неплохие деньги, — чистосердечно предложил альтернативный вариант Гиена, но его как-то неправильно поняли — и только окрик Оленя да карабины Волков сдержали вскипевшую публику.

— Убирайся, — сказал Олень, когда страсти чуть улеглись.

— Не пойму, чего вы хорохоритесь, — с опаской, но не теряя выдержки, заметил Гиена. — И почище меня нанимают ребят — не брезгуют, а у вас гонора многовато. Ладно, дело ваше — пропадайте.

— Уж как-нибудь мы без тебя не пропадем, — успокоил Олень и дал знак Росомахе: — Проводи его с Волками к Чистому Урочищу и смотри, чтоб дорогой не спер чего — с него станется.

— Его — к принцу? — взметнула брови Росомаха.

— А… — В лице Гиены оборвалась жилка, на которой держалась вся его невозмутимость. — Почему к принцу? Э, нет, так не пойдет! Выводите той же дорогой, как привели!..

— Иди-иди, — подбодрил Олень, — принц оценит твою смекалку насчет торговли детьми. Может, повезет к нему завербоваться.

Гиена стал горячо и шумно протестовать, но Росомаха поиграла ножом рядом с его физиономией, а Волки многозначительно приставили к его спине карабины.

* * *

Званый ужин у Джуанина состоялся в шатре, по-походному, без излишних церемоний. Лица присутствующих были скорбно-строги, на рукавах — траурные повязки. Вступительную речь принца слушали стоя с бокалами в руках.

— …навеки в нашем строю, — говорил мрачно-торжественный принц, — останутся те, кто самоотверженно вступил в бой с диким зверьем и отдал свою жизнь за право человека именоваться Царем Природы!..

Осушив бокалы, гости Джуанина приступили к трапезе. К столу была подана аппетитная, мастерски приготовленная плоть молодых травоядных, которые лишь за сутки до ужина резвились, играли, влюблялись, ссорились, мечтали, танцевали и читали книжки. Лейб-кухня потрудилась на славу — сочное, сдобренное пряностями мясо легко жевалось и побуждало к новым возлияниям.

Где-то на второй перемене блюд камердинер попросил принца выйти по неотложному делу.

— Вот, — Джуанину указали на насупившуюся девчонку. — Она из Леса вышла.

Он присмотрелся — лицо и руки в царапинах, джинсы на коленях в грязи и зелени.

— Обнаружено при ней, — ловчий показал «Полароид», носовой платок, связку ключей, початую пачку жевательной резинки, деньги бумажками и мелочью, автобусный билет, а также мятый членский билет природоохранительного союза.

— Как тебя зовут? — ласково спросил принц, убедившись, что фотоаппарат разряжен.

— Эва. Эва Пинто, — ответила она глуховато; нынешняя молодежь, даже беседуя с членами царствующих династий, не считает нужным вынуть из-за щеки жвачку.

— Я — принц Джуанин.

— Я знаю. Видела вас по телеку.

— Синьорине известно, что в такое время небезопасно гулять в Лесу?

— Да, — кивнула она, — я видела, что там творится. Я как раз хотела вам сказать…

— …что это жестоко, недопустимо, возмутительно? — спросил принц со снисходительной улыбкой.

— А разве не так?

— Я уважаю и поддерживаю усилия «зеленых» по охране живой природы, — заговорил принц серьезней, — но считаю недопустимым столь узкий и односторонний взгляд на события. Моя охотничья экспедиция была предпринята с единственной целью — отловить и перевезти в заповедник уникальный экземпляр Белого Оленя. Только так мы можем спасти от истребления редкие виды животных. Но что в итоге? Не прошло и суток, а у нас есть убитые и раненые. Погибли люди! Вы понимаете? Вот о чем следует сообщить общественности! А вы, — принц потряс «Полароидом», — кажется, собираетесь зачеркнуть человеческие потери, презреть скорбь семей погибших! Разве можно сейчас, когда мы соблюдаем траур по людям, говорить о животных? Где ваш гуманизм? Фотодокументы, которые вы отсняли, — извращенная пародия на достоверность, которой не место в средствах массовой информации!

— Но… это правда, — попыталась возразить Эва. — Там убитые, покалеченные, отравленные газом детеныши…

— Каким газом? — возмутился принц.

— Из химических боеприпасов!

— Это ложь. Это оскорбительная ложь! Как вы могли подумать, что уважающие себя охотники способны применять отраву?! И вы собираетесь заявить об этом публично? А вам не кажется, что всякий порядочный человек вправе и обязан защищать себя от клеветнических нападок? И что он вправе пресекать распространение порочащих слухов о себе?

— Ну… — немного растерялась Эва. — Тогда… мы потребуем вызвать независимых экспертов! Пусть они определяют, был газ или нет!

— Непременно, — сурово согласился принц. — Я заинтересован в этом не меньше, чем ваш союз. Когда охота закончится, я сам об этом позабочусь. А вы пока побудьте моей гостьей. — И, обернувшись к старшему егерю, Джуанин добавил: — В клетку ее. В зверинец.

— Вы не имеете права! — вопила Эва, отбрыкиваясь, когда ловчие волокли ее. — Я человек! Я на вас в суд подам!.. Отпустите меня!

— О правах заговорила!.. — хохотнул хмельной егерь, услужливо поднося огня к сигарете в зубах принца. — Разузнать у нее насчет фотографий? Она быстро расколется.