Городская фэнтези 2008

Однажды девочка надела на него прочный кожаный ошейник с верёвкой и вывела во двор. Чёрные голые люди, и до того не решавшиеся подходить к его жилищу, тотчас же прижались к бревенчатой изгороди. От них пахло ужасом. Девочка что-то прокричала, заставив Джимми прижать уши. Из большого деревянного строения на краю двора вышел человек в высоких неприятно пахнущих сапогах. Львёнок узнал его: это был тот самый человек, что убил льва, готового наброситься на Джимми тогда, в саванне. От обрушившегося на него страха львёнок прижался к земле и жалобно пискнул.

— Ну не бойся, малыш, — ласково заговорила девочка. — Он такой милый, правда, дядя Карл?

Сапоги приблизились к львёнку. Мужчина присел на корточки, осторожно потрепал его по загривку.

— Да, но он вырастет настоящим зверем. И что ты будешь делать тогда, а, Лотта?

Джимми ощутил спокойную уверенную силу, исходящую от этого человека, и успокоился. В его груди зашевелилось вдруг чувство, незнакомое ранее ни ему, ни сотням поколений его предков. Благодарность. Он не мог понять, что с ним происходит, но ему отчего-то хотелось встать на задние лапы и потереться щекой о руку Карла: Джимми слишком хорошо знал, что случилось бы с ним, не появись тот со своими людьми в саванне…

Теперь Гийом с нетерпением ждал видений, превращающих его в Джимми. И ещё — вечерами, лениво прыгая с тумбы на тумбу в ослепительном свете прожекторов, он скользил глазами по рядам зрителей, терзаемый смутной надеждой встретить там синие глаза той самой Лотты. Он знал, что это невозможно, но все же ложь бывает иногда такой сладкой!

…Двенадцатого мая «Москито» майора Брезе приземлился на авиабазе в Реймсе. Прежде чем Бернар и его неизменный штурман лейтенант Клери покинули машину, на крыло грациозно спрыгнул огромный серо-полосатый кот с белым шрамом на спине. Подошедшие к самолёту люди с некоторым удивлением заметили, что широченная физиономия кота как две капли воды походит на злобную оскаленную морду, украшающую потёртый борт бомбардировщика.

— Машину доставил, — доложил Бернар молодцеватому генералу, который внимательно рассматривал кота, уже занявшего своё привычное место на плече хозяина.

— Я много слышал про вашего молодца, — щурясь, ответил генерал. — Но не думал, что увижу его воочию. Да и, честно говоря, не слишком верил…

— Это вы про сержанта Пьеро? — осклабился Клери. — Многие тоже не хотели верить, мой генерал. Но он, знаете, умеет внушать доверие. Когда хочет, конечно.

— Сержанта? — поднял брови генерал. — Ну вот, а я хотел его погладить.

— Лучше не надо, — помотал головой Бернар. — Со временем у него испортился характер, и он не подпускает к себе решительно никого, кроме нас с Раймоном.

Пьеро умер сырым майским вечером ровно через два года после того, как последний раз поднялся в воздух. Бернар сидел возле окна, за которым мягко шептал тёплый дождь, пил виски и смотрел на тело друга, минуту тому назад прошептавшего ему «ор-ревуар, мон ами…». В смерти Пьеро стал как будто меньше, вновь превратившись в маленького серого котёнка, смешно щурящегося в глаза молодому студенту…

Позади было все, решительно все. Первые парижские ячейки маки, расстрел родителей на небольшой площади в Сен-Дени, бегство в Англию на крохотной рыбацкой лодке, учёба в лётной школе в Бристоле, невыносимо долгие вечера в ожидании, когда его зачислят наконец в боевую эскадрилью. Десятки раз их «Москито»-патфайндер прорывался сквозь зенитки к германским городам, чтобы сбросить светящиеся бомбы, указывающие путь армаде тяжёлых «Ланкастеров», идущих следом, и благополучно возвращался назад. Их везению поражались все.

Но однажды, августовской ночью, крохотный осколок, прошив тонкую стенку кабины, разорвал Пьеро спину и царапнул по позвоночнику. Рана казалась несерьёзной, после недолгого лечения кот снова занял своё место на плече хозяина. Да, тогда она казалась несерьёзной… А через год после окончания войны Бернар заметил, что Пьеро стал прихрамывать. Он возил его к лучшим ветеринарам, но те, стоило им увидеть шрам и услышать о его происхождении, только разводили руками. Пьеро боролся как мог, но осколок оказался неумолим.

Бернар зарыл Пьеро в саду своего особняка и позвонил старому скульптору, другу отца. Услышав его просьбу, тот не удивился.

…Когда Джимми подрос, Лотта стала брать его с собой на прогулки вокруг фермы. Иногда с ним гулял и Карл. Глянцевокожие чёрные люди, что работали в полях, уже привыкли к присутствию молодого льва и перестали пугаться. Иногда они даже подходили ближе, опасливо заглядывая в блестящие глаза зверя.

Джимми вполне устраивала его жизнь, но иногда по ночам к нему приходили неведомые прежде желания, заставлявшие его тихонько скулить, глядя на висящий в небе белый диск луны. Однажды в таком виде его застал Карл, мучившийся бессонницей.

— Да ты уже вырос, мой мальчик, — заметил он, усаживаясь подле льва на корточки. — Скоро вам придётся расстаться — Лотта уезжает в Кейптаун в пансион для девочек. Жаль, я не успел подготовить тебя к самостоятельной жизни.

Джимми всхлипнул и потёрся носом о его штанину.