Городская фэнтези 2008

Она с видимым усилием заставила себя замолчать. Отодвинула стул и села напротив меня, сложив изящные, но такие смертные руки.

Я не без опасений наблюдала за тем, как леденеют решимостью шоколадные глаза, до жути похожие на очи Aoibheal. В Александре Шуваловой спал невероятной силы Дар. Сейчас, имея возможность сравнивать, я подумала, что при должном обучении эта смертная могла бы превзойти даже свою похищенную дочь.

Не знаю, какое событие в прошлом, какая травма заставила её подавить эти способности, полностью стереть из своей жизни и из памяти всё, что не вписывалось в логичную картину мира. За возведёнными старой болью щитами ментально мама была даже более глуха, нежели большинство смертных. Однако и самая непроницаемая защита может быть разрушена. Достаточно сильный шок, достаточно безжалостное вмешательство — и выстраиваемые десятилетиями стены рассыплются вокруг неё, как осыпались когда-то вокруг меня. Оставят её неподготовленной, незащищённой, уязвимой в вихре вырвавшейся из-под контроля мощи собственной магии.

В сочетании с больным сердцем это пугающая перспектива. Я старалась быть очень, очень осторожной с магией в присутствии мамы. Тем более что заблокированный дар или нет, интуицией она обладала воистину ведьмовской.

— Даша, в последнее время нам всем было нелегко. Переезд, новая школа, другие… проблемы. Я понимаю… твоё желание независимости. Но, пожалуйста, постарайся и ты нас понять. Мы с папой совсем не хотим ограничивать твою свободу, запирать тебя или как-то наказывать. Но ведь ты не обычная девочка, Дарья. Ты не можешь позволить себе быть как все, вести себя как все. Не можешь быть беспечной. Твоё тело более хрупкое, чем у остальных людей, и ты должна…

— Мама, я знаю, я знаю. И не рискую без необходимости. — Необходимость ведь понятие относительное, так? — Какой риск может быть в том, чтобы съездить на дачу? Всего час на электричке, ты ведь знаешь, у меня никогда не было никаких проблем с электричками. Тем более Димка уже там, а это всё равно что целая бригада неотложной помощи под боком. Он ни за что не позволит, чтобы со мной что-то случилось.

— Дмитрий пока ещё не врач.

— Но скоро им будет.

— Да как ты не понимаешь, тебе нельзя быть так далеко от медицинской помощи! Пока «Скорая» доберётся в эту глушь! А если случится приступ? Нельзя…

Кажется, всё моё смертное существование вращалось вокруг этого слова. Здоровому человеку сложно представить, насколько мысли, поведение, реакции на самом деле подчинены требованиям тела. И какая внутренняя дисциплина нужна, когда оно предаёт тебя.

Нельзя вступать в конфликты — волнение может вызвать приступ астмы. Нельзя бегать, играть с другими детьми — физическое перенапряжение может аукнуться более редкой, но куда более страшной колющей болью в сердце. Нельзя…

Я рано узнала, что такое «нельзя». И теперь, когда обрела выносливость и живучесть хищной фейри, невидимые оковы стали только крепче. Если раньше в заложниках была лишь моя собственная жизнь, то теперь под угрозой оказались и другие.

Я устало закрыла глаза. Сколько раз мы уже вели этот разговор? Слово в слово.

— Именно на случай приступа мне вручили эту игрушку, — я подняла висевшее на груди чудо современных технологий, снабжённое GPS-навигатором. — Нажимаю одну кнопку, и даже говорить ничего не нужно. Диспетчер частной клиники определит координаты. «Скорая» прибудет так быстро, как это вообще возможно.

— Как можно просто нажать на кнопку, если смартфон постоянно выключен?

— Мама, ну как далеко можно зайти в… в этой паранойе? Что мне теперь, совсем жить отказаться?

— Ты откажешься от жизни, если потеряешь её из-за собственной глупости! Даша, мы хотим для тебя только самого лучшего.

— Я знаю, мама. Знаю. Но в данный момент лучше всего для меня будет оказаться за городом. На чистом, свежем воздухе. Я… задыхаюсь среди железа и бетона, мам.

Подлый приём. Она тут же подалась вперёд, испуганная и напряжённая.

— Задыхаешься? Даша, астма? У тебя снова проблемы с дыханием, а ты никому не сказала?

— Нет, нет, — поспешно покачала я головой. — Уже год, как всё хорошо. Но задыхаться можно не только в буквальном смысле. Я просто хочу на природу. И побыть одной. Мам? Пожалуйста!

Она отвернулась, явно задетая до глубины души.

— Мы просто беспокоимся о тебе. — Да.

Я чувствовала себя последней лгуньей. Если бы был способ покончить с этим враньём! Доказать им, что моему здоровью ничего не угрожает. Сказать правду…

Угу. Как ты себе это представляешь, Шувалова? «Не волнуйтесь, мама и папа. Я абсолютно здоровая и абсолютно бесчеловечная тварь и очень спешу в кровавую сказку. Зачем? На службу к крёстной матери волшебной наркоторговли, по слову которой я буду принимать участие в серийных убийствах». Да, правда — именно то, чего им и не хватает для полного счастья.

Я подняла глаза и застыла, увидев за спиной у мамы отражённую в стекле вышеупомянутую волшебную наркобаронессу. Дама Аламандин сверкнула дивными своими очами и ударила по ладони зажатой в другой руке охотничьей перчаткой. Приказ был предельно ясен: «Ко мне. Немедленно».