Городская фэнтези 2010

И все же забракованные пилы бригадир на всякий пожарный случай решил отправить в Алаево. А чтобы въедливый старикан не развонялся, сегодня же вечером нужно вывезти металлолом, а Мокеичу сказать, что и пилы туда же ушли.

Незадолго до конца рабочего дня Борис Александрович заглянул на штамповочный участок и велел Кольке остаться после работы. Прессовщик было вскинулся, но бригадир лишь посмотрел со значением, и бунт был подавлен. Даже записную книжку, где все Колькины прегрешения расписаны по пунктам, доставать не пришлось.

В четыре руки быстренько проштемпелевали забракованные пилы первым сортом и принялись перетаскивать в инструментальную кладовую. Надо бы крафт-бумагой обернуть, ну да алаевские кооператоры и так возьмут; сойдет для сельской местности. Освободили ближний к выходу стеллаж и начали распихивать пилы. Это только кажется, что сотня двуручных пил — совсем немного, но через полчаса и Колька, и Борис Александрович взмокли и дышали тяжело. Колька таскал по четыре пилы, а бригадир, взгромоздившись на табурет, упихивал их на стеллаж, подымаясь вое выше и выше. Четыре пилы — вроде бы и немного, а попробуй больше взять! Это не дрова, в охапке не понесешь. Чуть что не так — скользнет пила незакрытыми зубьями по руке, и можешь остаток жизни вспоминать мудрое предостережение Петра Мокеича.

— Ты смотри, осторожнее! — покрикивал Борис Александрович на рабочего. — Бегай пошустрее, а носи поменьше.

— Не боись, Борис Саныч! — отвечал штамповщик. — Я их за ручки по две штучки, как с девушками на бульваре! Представляю, как Мокеич будет бухтеть, если узнает!

— Я те узнаю! Проболтаешься — год премии не увидишь!

— Да чего такого? Ну, тронулся умом старикан на почве качественной работы. Сами посудите, сто пил: если каждая человека покалечит, это же сто инвалидов получится. Впору будет Алаево в Безруково переименовывать. — Колька остановился на мгновение и завороженно протянул: — А ну как кто-нибудь один все сто штук купит? Во будет дело! Они же его на котлеты перемелют!

— Тьфу на тебя! — плюнул Борис Александрович, принимая от Кольки последние четыре пилы. — Язык твой поганый на котлеты перемолоть!

Места на стеллаже почти не оставалось, Борис Александрович приподнялся на цыпочки, стараясь упихнуть гибкие стальные полосы в узкую щель, но табурет под ногой покачнулся, и бригадир грохнулся в проход между стеллажами. Он пытался удержаться, ухватившись рукой за стойку, но перегруженный стеллаж покачнулся, и сотня иззубренных, жаждущих крови лезвий с тонким звоном хлынула на него сверху.

Александр Григоров Ссуда

Время — оно, конечно, деньги. Знать бы, куда оплачивать.

Новый хозяин офиса на ремонте не экономил, но главное требование выдвинул жестко: через две недели на месте комнаты с покореженным паркетом, облупившимися деревянными рамами и громоздкой мебелью а-ля рухлядь должен сиять интерьер в стиле «высокие технологии». Прораб составил умопомрачительную смету, которую заказчик подмахнул не глядя.

Предоплату перечислил сразу — весьма удивительно.

Строители уложились в сроки — совершенно невероятно.

Деньги — прах, лишь бы дело скорее шло.

— Ну и жилку мне подбросили! — Новый хозяин говорил по беспроводной гарнитуре, будто размышлял вслух. — Как я здесь столько материала наберу? Да понятно, что это мое дело… Естественно, буду стараться… Как говорит мой папа, плох тот менеджер, который не мечтает о приставке «топ»… Что? Каждый курьер носит в рюкзаке директорский «Паркер»? Нет, такого не слышал, но тоже хорошо…

В дверь осторожно постучали.

— Войдите, — сказал новый хозяин и тут же поправился: — Это я не тебе, это в дверь стучат. Ладно, созвонимся.

Вошел пожилой человек. Впрочем, возраст его противоречил стройной осанке и цепкому взгляду.

— Здравствуйте, я — Гордей Халифович Сребряков, ювелир. — Поднял взгляд и осмотрел комнату, поворачиваясь вокруг своей оси. — О! Да вы тут ремонт сделали…

Новый хозяин убрал руки с клавиатуры.

— Прошу садиться, уважаемый господин Сребряков. Очень приятно познакомиться. Меня зовут Велор Финштейн, я — старатель.

Гость сел на покрытый пленкой диван, продолжая изучать обновленное помещение.

— Странное имя… Если не ошибаюсь, сокращенно — Великая Октябрьская революция?

— Распространенное заблуждение. Имя — скандинавское, откуда пошло — ономасты и антропономы до сих пор ломают головы.

— Кто, простите, ломает?

— Ономасты и антропономы. — Велор внимательно посмотрел на гостя. — А вы, собственно, по какому вопросу?

Сребряков хлопнул себя по коленям:

— Простите, задумался. Дело в том, что я бывший хозяин этого кабинета, именно мне вы передавали деньги через агента по недвижимости. Представляете, сегодня кинулся разбирать вещи — не нахожу футляра с инструментами. Там у меня «утконосы», кусачки, круглозубцы… а потом вспомнил — они в тумбочке лежали. Стояла здесь тумбочка такая, может, помните?

— Нет, я въехал только сегодня. Ваша мебель стоит на этаже, в расширителе. Посмотрите, может, там и тумбочка осталась с утконосами. А вы, если не секрет, куда переехали? Почем у вас аренда?