Городская магия

Поток сознания Анатолия Дмитриевича был так силен, что незаметно смыл из кабинета бабу Дусю, а затем перенес самого рассказчика и его гостя в один из ресторанов города Н. - впрочем, довольно тихий и уютный. Если опустить лирические отступления, скабрезные шутки и нецензурные слова, произнесенные во время этой длинной и красочной беседы, то осталось следующее. Некий лихой молодец возмечтал о том, что бы стать рецидивистом, и с целью получить означенную квалификацию учинил бунт в какой-то колонии, но его блестящая карьера авторитета почти что оборвалась, когда он попал в учреждение, процветающее под мудрым руководством Анатолия Дмитриевича. Поскольку Анатолий Дмитриевич, которого Прокопеня про себя окрестил "папой Толей" за отеческое отношение к окружающей действительности, сторонник традиций и вообще строгого нрава, строптивый тип стал объектом дисциплинарных мер. (О характере мер Игорь Николаевич любопытствовать воздержался из-за присущей ему врожденной деликатности).

И вот тут-то для папы Толи, успешно перевоспитавшего не одно поколение бандитов и прочей мрази, и начался "настоящий кошмар". Прежде всего выяснилось что негодяй этот запросто впадает в состояние при котором совершенно не испытывает боли, и вообще теряет связь с внешним миром - транс - вот как это безобразие называется! - век бы не знать, да вот довелось, - посетовал Папа Толя.

- Да в добавок, - папа Толя оглянулся и перешел на доверительный шепот может летать... ну не летать, а как же это охарактеризовать-то.... парить - в общем, находится в воздухе без внешней опоры. Конечно, звучит это довольно странно и даже глупо, но папа Толя неоднократно наблюдал это загадочное явление, причем не один, а в присутствии очевидцев - сотрудников колонии, врача из медсанчасти, своего заместителя и даже Кастанеды. (При упоминании имени великого латиноамериканца Прокопеня привлек все внутренние резервы, для того, что бы сохранить на лице серьезное выражение искреннего сопереживания папы Толиным бедам).

- И кому расскажешь про такое, и кто поверит, кто поможет? - посетовал папа Толя.

После таких событий Анатолий Дмитриевичу, конечно, ничего не оставалось, как передать социально опасного субъекта в руки медицинских работников для признания невменяемым. Что б и речи не шло ни о каких дальнейших квалификациях! - сурово подчеркнул дальновидный папа Толя. После пары месяцев пребывания в специализированной лечебнице, зловредный субъект впал в кому, и был срочно выписан, дабы не портить показатели образцовой больниц фактом своей кончины. Тут-то подлая натура поклонника "Городской магии" и проявилась во всей неприглядности.

Вместо того, что бы с миром упокоится, или, обрадовавшись выздоровлению, заняться честным трудом, тип нанял адвокатов и начал сточить письма в прессу, падкую на дешевые сенсации, и разнообразные инстанции, подобные "Международной амнистии", в которых жаловался на жестокое обращение и суровые условия содержания, лишившие его здоровья - физического и душевного. Папу Толю просто измучили разнообразные комиссии, проверки и инстанции. Но, и с этими тяготами Анатолий Дмитриевич успешно справился бы - ведь, он человек старой закалки, с любым найдет общий язык!

Так нет же - теперь пресловутый Сергей Олегович Головатин - именно так зовут неугомонного экс-уголовника - сколотил общественную организацию, нанял каких-то заезжих политологов и проталкивает в депутаты своего адвоката бывшего следователя областной прокуратуры Костика Монакова. Разгильдяя, бабника и двоечника - между прочим. Папа Толя может с полным правовом так говорить, потому что знает Костика с молодых ногтей, и в академии УВД их даже путали из-за внешнего сходства - ан, поди ж ты.... Выдвигаются вот в депутаты по одному и тому же округу. Ну и конечно, Кастанеда, насмотревшись американских фильмов про окружных прокуроров и начитавшись поучительных статей в сомнительных газет, с дружками из продажной молодой генерации, всему этому безобразию потворствует! - папа Толя громко стукнул по столу ладонью, как бы поставив последнюю точку в своей печальной истории.

Изрядно набравшийся в процессе рассказа Прокопеня заплетающимся языком пролепетал, что поможет, всем, чем сможет (хотя совершенно не представлял чем именно можно помочь в противостоянии с самим Карлосом Кастанедой, доном Хуаном и воинами Нагваля и каким-то окружным прокурором!). Анатолий Дмитриевича, тоже изрядно захмелевшего, такое резюме вполне устроило, и облабзав Игоря Николаевича в обе щеки, он отправил его домой на все той же замечательно чистой машине, пообещав завтра снабдить Прокопеню уголовными делами и историей болезни мерзавца Головатина.

Действительно, как только Прокопеня, испытывая легкую головную боль после вчерашних возлияний, вышел поутру, что бы наконец-то провести семинар, его знаком остановил неприметный среднестатистический человек в штатском и молча вручил ему пухлую папку с завязками. Игорь Николаевич автоматически вложил папку в полупустой кейс и отправился проводить действо, гордо именуемое "психологический тренинг".

*****